В редакции «Самарской газеты» работают более 40 сотрудников: кто-то из них еще учится в профильных университетах, другие начали свой профессиональный путь много лет назад. К Дню российской печати мы задали нескольким из них вопросы о том, как они пришли в журналистику, что им в ней нравится и не боятся ли они, что в будущем их заменит искусственный интеллект. Жанна Скокова, обозреватель Помню, как первый раз в жизни брала интервью для издания какого-то университета. Интервью было с Павлом Воробьевым из группы Comedoz: я готовилась, думала, все очень серьезно, а он оказался простым парнем. Текст получился крутым, хотя я написала много отсебятины и поправила его речь, чтобы было красиво. Делала все по наитию, ведь мне никто не объяснял, как делать материалы. Тогда даже не задумывалась, что это станет моим призванием: журналистика казалась просто интересным занятием. Но хобби переросло в профессию. Я училась в СГАУ, и после окончания было очень сложно найти работу. Ходила на собеседования в разные издания, даже в газету «Будни». Но всем нужны были люди с опытом от года, а у меня он был почти нулевой. Устроилась на скучную работу в офис — перебирать бумажки и мониторить СМИ. Однажды увидела, что одна из самарских газет проводит фотоконкурс. Надо было прислать свое фото в купальнике и бороться в голосовании за приз. Мы с коллегой отправили фото, ничего не выиграли. Но я пришла на встречу участников конкурса, познакомилась с редактором и мне предложили работу в этом издании. Газета была скандальной, сейчас она уже закрыта. Там я неофициально трудилась полгода, а хотелось работать по трудовой. Пришла на собеседование в ProGorod: было страшно, думала, что ничего не умею. Меня взяли, и я до сих пор этому рада: это была крутая школа и хороший опыт работы в СМИ, которое тогда было чуть ли не на первом месте по охватам. Мне нравится, что журналисту нужно всегда напрягать свой мозг: придумывать новые темы, размышлять над тем, как преподнести текст, прорабатывать наполнение, проверять факты, общаться с людьми и получать новые знания. Конечно, многое изменилось: возможно, я рассуждаю как «олд», но сейчас даже официанта возьмут работать журналистом, если он нормально пишет. Раньше людям были важны профессиональное образование и опыт работы. Еще когда-то в моде был черный пиар: все обливали друг друга грязью, конкурирующие компании заказывали друг на друга компромат, и это хорошо оплачивалось. И слава богу, что сейчас такой токсичности в прессе становится меньше. В нашей жизни и так полно всякой чернухи, трагедий и плохих моментов. Иногда хочется открыть какой-нибудь сайт и почитать там интересные истории, рассказы — то, что похоже на литературу, а не просто скандалы. Возможно, сейчас мы становимся более внимательными друг к другу, понимающими: журналисты пишут о психологии, о нашем восприятии мира, говорят о домашнем насилии и других остросоциальных темах. В написании простых текстов нас может в будущем заменить искусственный интеллект, но он не сможет создать эмоциональную составляющую. Ни один ИИ не напишет такой материал, от которого захочется плакать. Возможно, журналистика станет более художественной, чувственной, эмоциональной. И печать, думаю, останется: из нашей жизни ушли виниловые пластинки, но они еще имеют спрос у меломанов. Журналы и газеты будут печататься для тех, кто их ценит. Я и сама продолжаю заказывать печатные издания и покупать бумажные книги, несмотря на то, что все есть в электронном виде. Яна Емелина, обозреватель В журналистике я уже больше десяти лет. В профессию привела любовь к русскому языку и литературе: еще в старших классах я попала в кружок юного журналиста при сызранской газете «Волжские вести». Там нас учили собирать информацию, рассказывали о жанрах, о том, как создавать тексты. Тогда же я написала первую заметку для «Волжских вестей»: она была посвящена столетию городского парка имени Горького — это был 2001 год. Редактор назвал ее «Век назад заложили сад». Мне так понравилось работать со словом, что я решила не бросать это. Поступила учиться в Самару на профильный факультет, а после окончания учебы устроилась в «Самарскую газету». Не помню, какой первый материал делала для «СГ», но он был о чем-то злободневном и его нужно было быстро сдать. В профессии мне больше всего нравится возможность рассказывать о том, что происходит. Сейчас, мне кажется, люди стали ответственнее относиться к тому, что говорят журналисту. Перед тем как дать интервью, уточняют детали, чтобы не ошибиться, не ввести в заблуждение. Раньше отношение к этому было проще. Человек мог что-то рассказать, а потом взять слова назад: мол, я это сказал, но имел в виду другое. Сейчас в моей практике таких случаев почти нет. Искусственный интеллект уже научился находить информацию в интернет-источниках и на ее основе выдавать новые тексты. Но не думаю, что ИИ скоро сможет имитировать уникальное авторское восприятие, в том числе эмоциональное. Все-таки машины пока не настолько умны: в будущем журналистика и печать продолжат развиваться вместе с обществом. Мария Ситрова, обозреватель Мне 20 лет, и я еще учусь в Самарском университете на журналиста. Я не осознавала, что это мое призвание, когда была школьницей. Мне нравилось писать тексты разного формата, выражать свои мысли, читать и смотреть хорошие интервью. Поняла, что профессия мне будет интересна. После поступления в вуз это ощущение укрепилось. Я делала большие материалы по поручению завкафедрой, вела студенческое СМИ, верстала учебные журналы. Сейчас, проработав год в «Самарской газете», в редакции сайта, я уверена, что пришла в нужную сферу и мне есть куда расти. Мне нравится добрая атмосфера внутри нашего коллектива. Помню, год назад, когда только пришла в редакцию на собеседование, чувствовала себя маленькой и ничего не умеющей девочкой. О свободной вакансии мне сообщили на кафедре и заранее зарекомендовали меня в издании. Несмотря на это, мне было страшно. Все-таки это моя первая серьезная официальная работа, да еще и по специальности. 19 января 2021 года я стала частью коллектива. Понимала, что пришла сюда в первую очередь учиться и набираться опыта, поэтому была готова выполнять любые задания. Меня определили в отдел новостей. После первых написанных новостей и слов одобрения от редактора Константина Мишкина я поняла, что все будет хорошо. Рабочая нагрузка увеличивалась, я набила руку и стала чувствовать себя увереннее. Весной мне дали рубрику «Кино», теперь каждую неделю я делаю подборки фильмов, а с осени стала браться за лонгриды. Крупных материалов в моей копилке еще не так много, так как работаю на полставки и параллельно очно учусь. Но я знаю, что все впереди. В журналистике мне больше всего нравится узнавать много нового, общаясь с разными людьми и подготавливая материалы на сайт. Люблю перерабатывать полученные сведения в текст, постепенно учусь видеть самое главное и отсекать все лишнее, чтобы было интересно читать. Первостепенная задача для меня сейчас — научиться писать в своей манере. На мой взгляд, пока есть мыслящие люди, нуждающиеся не просто в информации, а в мнениях и разных взглядах, пресса будет жить. Я считаю, что искусственный интеллект не сможет заменить журналиста на 100 %. Конечно, например, новостные заметки робот сможет составлять легко. Но каким бы совершенным не был механизм, он не сможет вдохнуть в текст душу. Особенно если речь идет о крупных интервью и материалах, освещающих сложные проблемы. На это способен только человек и его живой разносторонний ум. Светлана Келасьева, начальник отдела оперативной информации В журналистику я пришла достаточно поздно, лет в 28. До этого преподавала в школе русский язык и литературу и очень любила свою работу. Но зарплата у учителей тогда была очень маленькой, прожить на нее с двумя детьми было невозможно. Пришлось уйти из профессии. Журналистом я себя никогда не видела, поэтому устроилась корректором в глянцевый журнал. Однако тексты, которые мне приходилось вычитывать, с моей точки зрения, оставляли желать лучшего. Их приходилось не только корректировать, но и редактировать, иногда переписывать подчистую. В очередной раз исправляя подобный «шедевр», я озвучила мысль, что проще написать самой, чем переделывать. Выпускающий редактор зацепилась за мои слова и очень скоро меня отправили на первое задание. В тот день у меня было три встречи подряд. Все тексты — реклама, журнал процентов на 80 состоял из нее. Диктофона у меня тогда не было, пришлось записывать по старинке в блокнот, что-то запоминать. Мои тексты понравились и редакторам, и заказчикам — так и понеслось. Это было 18 лет назад. Журналистика — это относительная свобода и разнообразие, возможность встречаться с самыми разными людьми и погружаться в разные процессы. Мы не сидим в четырех стенах с девяти до шести. В течение рабочего дня успеваем побывать на каком-нибудь мудреном заседании, пообщаться с удивительными людьми, посетить культурное мероприятие. За 18 лет в профессии изменилось многое. Когда я начинала, интернет находился в состоянии зародыша, а тяга к информации у людей была. Пачками открывались газеты и журналы, в том числе специализированные: о недвижимости, автомобилях, здоровье, образовании. Работы было море. Сейчас все не так. Все ушло в интернет, печатных СМИ остались единицы. В будущем все еще больше будет уходить в онлайн. Конечно, тексты по-прежнему будут писать люди, никакой искусственный интеллект этого не сделает. Но думаю, это в основном будут единичные блогеры и пресс-службы организаций: зачем людям новостной сайт, если можно заглянуть, например, в группы театров и музеев в соцсетях и узнать все о культурной жизни города. Или зайти на сайт МВД и получить представление о ситуации с преступностью. О главных новостях сообщит новостная лента в «Яндексе». А для авторских материалов есть блогеры, которые высказываются и рассуждают на любые темы: можно составить пул из авторов, кого интересно читать. Печатные СМИ просуществуют до той поры, пока не уйдет поколение людей, не желающих осваивать интернет и по старинке предпочитающих газеты, то есть еще максимум лет 20-30 (дай Бог, чтобы я ошибалась). Елена Преснухина, заместитель главного редактора «Самарской газеты» В журналистику я попала случайно, еще в школе. Я не думала об этой профессии: родители хотели, чтобы я связала жизнь с медициной и была фармацевтом. Мне же этого не хотелось: планировала поступить в аэрокосмический институт и стать менеджером, как и все в то время. Но повлияла судьба: мама встретила на остановке свою старую подругу, которая была журналистом. Она предложила мне попробовать свои силы, написать текст о каком-то событии. Я попробовала, и все получилось. Это был 2002 год: я училась в 11 классе и стала внештатным сотрудником. Приходила в редакцию, получала зарплату, которую тогда еще выдавали наличными, приносила на дискете материалы и посещала мероприятия. Сначала у меня было романтизированное представление о журналистике: думала, что это скандалы, интриги и расследования. Писала в основном культурные материалы о театрах и выставках либо что-то вроде расследований: например, ходила на праздник, который проводила секта, и выводила участников на чистую воду. Помню еще текст про «разводную» работу, куда объявлениями заманивали людей, а в итоге предлагали посещать семинары и платить деньги за обучение. В журналистике мне нравится возможность работать не на время, а на результат: не нужно просиживать в офисе с утра до вечера, раскладывая пасьянс. Тут всегда есть юмор, неформальное общение, смена впечатлений, что-то новое. С тех пор, как я пришла в профессию, изменилось многое: тогда еще не было даже смартфонов. Нечего говорить и про развитие СМИ: все уходит в интернет, печатные издания отходят на второй план. Я думаю, своя ниша у них останется, ведь кино появилось давно, но театр продолжает существовать. Появились электронные книги, но традиционные бумажные по-прежнему покупают. Возможно, пресса уйдет от формата подписки и люди будут читать, например, чтобы отвлечься от телефона в салоне красоты или на бизнес-ланче в заведении, или узнать последние новости, сидя в самолете. Константин Мишкин, главный редактор сайта Sgpress.ru Прессе прочили смерть уже много раз — сначала с появлением интернета, затем с распространением блогеров ЖЖ и на ютубе. Последний тренд — получать информацию из массовых каналов в мессенджерах, что, казалось бы, должно вогнать последний гвоздь в гроб редакций. Так почему же профессия до сих пор не умерла? Потому что главное умение журналиста — проверить информацию — до сих пор недоступно для многих людей. Далеко не каждый может, прочитав новость или материал, понять, достоверные ли там сведения изложены. Хороший журналист распознает фейк еще на первом абзаце, а лучший журналист расскажет читателям, почему это ложь и даже в чьих интересах она может быть написана. Именно поэтому в мире информационного фаст-фуда, когда любой фейк распространяется со скоростью света, так востребован человек, который может объяснить аудитории, где тут правда, а где ложь. В этом и есть истинная ценность хорошего журналиста, ценность, про которую многие стали забывать. Многие, но далеко не все. В идеальном мире каждый из нас должен стать журналистом, чтобы фильтровать весь информационный шум, выделять действительно важное и уж тем более не попадаться на фейк-ньюс. Случится ли так когда-нибудь? Вряд ли. А потому профессия живет и будет жить до самого заката человечества. Фотографии из личных архивов героев публикации источник »
