Поговорили с писателем накануне прямого эфига.
9 июля в 19.00 состоится прямая трансляция встречи с писателем Андреем Олехом, автором трилогии «Безымянлаг», «Улица Свободы», «Обмен и продажа».
Встреча пройдет в рамках нового интернет-проекта Самарской областной универсальной научной библиотеки «Писатель online». Проект позволяет знакомиться с современными российскими авторами, больше узнавать об их творчестве, мировоззрении, взглядах на действующие литературные процессы. Ссылка на трансляцию на портале «Культура.РФ» опубликована на страницах библиотеки в соцсетях «ВКонтакте» и Facebook. Накануне встречи в интернете Андрей Олех рассказал нам о переоцененности понятия «жанр», своем видении нашего города и следующем проекте.
Отдельное место
— Как родился такой необычный жанр «Безымянлага» — Солженицын и Агата Кристи в одном тексте?
— Большинство критики «Безымянлага» было связанно как раз с тем, что это не детектив. В общем, я и не задумывал его таким. У романа есть детективная завязка, но если человек прочитает первую часть, то дальше его ждет совсем другая история. По этому поводу очень хорошо сказал в своей критической статье о «Безымянлаге» писатель Илья Кочергин: «Абсурдно искать убийцу в месте, где смерть — самое обычное дело». Не хочу портить впечатление от книги тем, кто ее еще не прочел, и повторю то, что обычно говорил на встречах. Не спешите судить героев. В «Безымянлаге» все не так.
С литературной точки зрения, разумеется, не мое изобретение — смешивать жанры. Да, я отчасти использовал это при написании книги. Читатель ждет одного — и вдруг повествование ломает шаблон. Кому-то это понравилось, кого-то, наоборот, оттолкнуло. Книга должна быть интересной, красиво написанной, грустной или веселой. И неважно, к какому жанру ее относят. Вообще само понятие «жанр» кажется мне искусственным и сильно раздутым в ХХ веке.
— Документальность книги — это способ популяризации истории или фоновое украшение самого сюжета?
— В «Безымянлаге» определенно способ популяризации. О лагере на территории Безымянки, построившем оборонные заводы, и сейчас знают не все. С художественным произведением спорить не обязательно, а вот от архивных документов НКВД просто так не отмахнешься. Следующие книги трилогии — «Улица Свободы» и «Обмен и продажа» — тоже бережно относятся к истории. Но 1975 и 1995 годы не так нуждаются в документальных подтверждениях — времена недавние, есть живые свидетели.
В моих книгах Безымянка не декорация. Она главная героиня. Мне было интересно показать, как место менялось с годами, как менялось к нему отношение. А в любой истории. факты очень важны, иначе читатель тебе не поверит.
Сейчас я пишу исторический роман о падении Волжской Булгарии, и здесь, как и в «Безымянлаге», передо мной тоже стоит «просветительская» задача. Мне очень хочется, чтобы современные читатели узнали о том, как жили люди на Средней Волге в XIII веке. Это же очень интересно, а многие о Булгарии даже не слышали. — Безымянка для вас — отдельный «город в городе» или часть Самары/Куйбышева?
— Я живу на Безымянке 36 лет. Да, это отдельное место. Раньше тому существовало вполне практическое объяснение. Заводы были абсолютно самостоятельны, сами отвечали за свою территорию, занимались строительством домов, благоустройством. Инфраструктура района продумана и вполне самодостаточна, что работает и сейчас.
Но в современной истории, когда и расстояния ничего не значат, и заводы никакой особой роли не играют, эта обособленность осталась. Мифы очень живучи. Жители «исторического центра» до сих пор внезапно становятся снобами, когда узнают, что ты с Безымянки. Это, конечно, забавно. Учитывая, что в XXI веке нас разделяют 15 минут на такси, а никаких особых ментальных различий уже 20 лет как не наблюдается. Жители Безымянки, со своей стороны, тоже до сих пор говорят: «Поеду в город». Я сам так говорю. Так что теперь различия по большей части у нас в головах, но они есть.
— Мрачная стилистика трилогии — это цвет времени, страны или самого места?
— Речь все же о художественном произведении. Я не утверждаю, что Безымянка была такой, и никакой иначе. По поводу мрачности: книги отличаются друг от друга. «Безымянлаг» — действительно темная. Но про лагерь, где только по официальным данным погибли 11165 человек, весело не напишешь. В «Улице Свободы», где рассказывается история «фураг» в 1975 году, совсем другая атмосфера. Никто из моих читателей не называл ее мрачной, сам я считаю ее лиричной. В «Обмене и продаже» речь о бандитах. Книга жестокая, но мое детство пришлось на 90-е, и мне это время мрачным не кажется.
У Безымянки есть определенный образ, и, стараясь от него отталкиваться, я хотел показать, что у человеческих судеб в месте с такой непростой историей есть особая красота. Здоровый фатализм
— Как изменилась ваша жизнь после введения режима самоизоляции? В плане работы, быта, эмоционального состояния.
— Я уже очень давно работаю дистанционно, так что на меня самоизоляция никак не повлияла. В плане быта тоже никаких изменений. Главное, чтобы летом была возможность много гулять и ездить на пляж. Сидеть дома в лучшее время года, когда есть Волга и такие потрясающие закаты, — просто пытка.
— Как вы думаете, после того как ситуация так или иначе разрешится, что-то изменится в обществе, в людях навсегда? Или пройдет бесследно?
— В экономике, медицине, очевидно, что-то изменится, но я не специалист в этих областях и рассуждать не возьмусь. В глобальном плане, если — или оптимистичней сказать «когда» — появится вакцина, все очень быстро станет как и прежде. Звучит, может быть, цинично, но это не первая и пока далеко не самая смертоносная болезнь в истории человечества. Но одно дело прочитать, что, например, только в России в 1848 году от холеры умерли 700 000 человек, а другое дело самому оказаться в похожих обстоятельствах.
— Изменились ли у людей отношение к страху и понимание его в ситуации пандемии?
— Человеческий опыт и отношение к страху очень индивидуальны. Если очень грубо обобщать, то я вижу, что поколение, родившееся в нулевых, в относительно спокойное время, переживает все гораздо острее. А, например, моя бабушка, ей 91 год, совсем не волнуется. Да, она в группе риска, но она пережила войну, голод, подростком работала шпалоукладчицей, и какая-то там пандемия ее уже не слишком пугает. В общем-то, здоровый фатализм. Иногда каждому полезно вспомнить, что мы не живем вечно.
— Что в этот период стало для вас неожиданностью?
— Как я уже отметил, это не первая эпидемия в истории, но первая такого масштаба в век интернета. И вот этот информационный поток и реакция на него впечатляют меня куда сильнее самого факта пандемии. Сотни источников порождают тысячи мнений, одни нагнетают, другие отрицают, паника нарастает и спадает, и уже никто во всем мире — ни правительства, ни медики, ни простые люди — не знает, где правда, а где вымысел. Выбирай истину на свой вкус и верь в нее. Это удивительный парадокс — такое количество информации превратилось в отсутствие информации.
Андрей Олех вошел в шорт-лист литературной премии «Дебют» с романом «Безымянлаг» в 2015 году. источник »
