Пройдя множество испытаний, певица уверена, что на пути к творчеству препятствий быть не может. Улица имени папы — Я часто думаю, как сложилась бы моя судьба, если бы не трагедия в самом раннем детстве. Сделала бы меня возможная благополучная жизнь тем человеком, каким я сейчас являюсь? Когда погиб отец, мне было четыре года, моей сестре — два. Он был семикратным чемпионом мира, дважды абсолютным чемпионом СССР, дважды победителем Международных соревнований летчиков социалистических стран по высшему пилотажу, инженером-конструктором, испытателем. На VI чемпионате мира в Англии, будучи капитаном сборной команды СССР, Игорь Егоров завоевал три золотые медали в трех разыгранных упражнениях. Он был удостоен звания абсолютного чемпиона мира. Английские газеты назвали его «сильнейшим летчиком планеты». А для нас он был просто папой, который к тому же и не очень много времени с нами проводил, потому все время то тренировки, то соревнования. Помню, как он учил меня играть в шахматы, кататься на самокате, как в Ботаническом саду привязывал санки к лыжным палкам и тянул. Однажды, скатившись так с горы, я воткнулась головой в сугроб… Мы всегда ждали его. Однажды, в октябре 1981 года, он так и не вернулся. Он тогда работал летчиком-испытателем пассажирских и транспортных самолетов, сверхзвуковых истребителей. В доме осталось множество его документов, кубков, медалей, видеозаписей с выступлений на бобинах, книга «Право на штурвал». В папину честь сегодня названа одна из самарских улиц (улица Егорова на 116-м километре) и перевал на Памире. Его имя также носит один из регулярных чемпионатов Европы по самолетному спорту. Время еще не настало Мама, Людмила Гасюк, тренировалась у папы, была чемпионом России по высшему пилотажу. Однажды у нее не раскрылся парашют, она потеряла сознание в воздухе. Запасной парашют все же выполнил свою функцию: мама не разбилась, но сильно ударилась головой, так как не смогла приземлиться на ноги. Она была очень смелой, но смерть папы стала катастрофой, она замкнулась, хотя всегда оставалась для меня примером честности и самопожертвования. Так вышло, что мы с сестрой росли практически предоставленные сами себе. Были времена, когда в доме неделями не было никакой еды. Но мама старалась: она шила, вязала, ремонтировала мебель. В детстве я хотела быть ветеринаром — или певицей как минимум уровня Аллы Пугачевой. Возможно, это папины гены: он любил музыку, виртуозно играл на гитаре, писал песни. На сцене во дворе я устраивала концерты для соседских бабушек. Два с половиной года занималась в музыкальной студии, немного играла на фортепиано, была участницей школьного хора. Петь мечтала всегда. В 90-е, когда в Самаре было огромное количество разнообразных рок-групп, подумывала стать вокалисткой, но не вышло. Более того, один широко известный в узких кругах товарищ как-то сказал, что с моим голосом даже и пытаться петь не стоит. Тогда меня это очень сильно задело, но я действительно оставила попытки как-то реализоваться на этом поприще, погрузилась в депрессию со всеми ее составляющими и почти не думала о будущем. Наверное, тогда мое время еще не настало. Набралась наглости В один прекрасный момент моя жизнь сильно изменилась. У меня родилась дочь, я обратилась к Богу, а вокруг появились люди, привыкшие не уничтожать, а созидать. В джазовую студию «Движение» я попала с легкой руки известного самарского музыканта Вадима Джоя Быстрова, одного из основателей группы «Стугерон Янссен». Он там занимался, кажется, на фортепиано, а мне посоветовал учиться вокалу. Это было толчком. Спасибо ему огромное, так как сама я никогда не решилась бы. Мне было уже за 20, думалось, что осваивать новое уже поздно. Я пришла на прослушивание к Ольге Олейниковой, не особо на что-то рассчитывая. Она сказала: «Ксения, мне нравится твой джазовый тембр, я тебя беру». Признаюсь, что этот стиль тогда мне не был особо интересен. С детства мне нравился хриплый голос Луи Армстронга, у нас были виниловые пластинки. Но петь… В общем, это чистая случайность для меня — и счастливая. Люди в меня поверили, поддержали. Через полтора или два года Ольга уехала из Самары, стала участницей шоу «Голос», а джаз в моей жизни остался. Я набралась наглости и сама выбрала себе коллектив — биг-бэнд «Ритм» СамГТУ под управлением Льва Степановича Бекасова. Музыканты репетировали в зале Дома ученых. Там же проходили церковные собрания, которые я посещала. Я часто оставалась послушать оркестр. Однажды спросила: «Можно с вами спеть?» Они, конечно, удивились, но согласились. Пела что-то самое примитивное и известное. В итоге мы были вместе восемь лет, до самой смерти Льва Степановича. Мне там даже зарплату положили, хотя, по идее, это я должна была платить за возможность работать с такими мегапрофессионалами. Выступали в политехе и на различных джазовых концертах. После окончания этого счастливого этапа жизни я наконец создала собственный музыкальный проект: пишу песни в стиле фолк-рок и исполняю их вместе с такими же влюбленными в творчество людьми, как и я. Вдохновлять людей верой в них Я окончила профессиональный лицей №29 по специальности «Живопись по керамике», а работала где придется. Даже чуть журналистом не стала: был такой потенциально интересный проект «Любопытная Варвара» с участием многих творческих людей. Предполагалось, что я там буду делать все. Помню, написала очерк о женщине, которая кормит бездомных в 15-м микрорайоне. Сейчас работаю поваром в одном из самарских ресторанов. Меня часто спрашивают, какой вуз я окончила, у кого училась. Часто вижу удивленные, непонимающие, обескураженные лица. Попав в жюри ежегодного фестиваля «Джазовый голос Самары», я с этим тоже столкнулась. Вокруг «известные деятели культуры», и тут я — человек без музыкального образования. Однако меня такие ситуации скорее забавляют, чем обижают или расстраивают. На фестиваль меня в 2017 году пригласила организатор — саксофонист Ирина Варламова. Мы с ней вместе работали в оркестре. Я согласилась и неожиданно для себя заняла второе место, уступив первому один балл — и это из 30 участников. Сначала я не поняла, что случилось, больше обрадовалась призовым деньгам. А потом осознала, как это круто, какая это нереальная практика, сколько талантливых людей вокруг — и все они выбирают джаз или близкие к нему стили: соул, блюз и другие. На следующем фестивале я выступила в качестве гостя, после чего меня пригласили петь в ресторан — мы работали вместе с гитаристом Иваном Антиповым. Я не знаю, почему у меня получается петь джаз. Я никогда не была в Америке, я мало что знаю о жизни чернокожих рабов, которые стояли у истоков этого музыкального стиля, но стараюсь понимать, о чем пою, вживаться в это настроение. Может быть, поэтому меня пригласили уже и в жюри фестиваля. Ответственность? Ну и что. Я уже давно не боюсь пробовать что-то новое. Например, недавно научилась ездить на лонгборде. Меня не волнует, что думают окружающие — иду и делаю. Наверное, помогает неформальное, панковское прошлое. В прошлом году довелось принять участие в работе жюри в третьем туре, в этом — от начала до конца. Это было очень интересно. Основная моя эмоция — сомнение. Участники намного образованнее меня — имею ли я моральное право их судить? Наверное, я самый добрый член жюри: стараюсь направить, но не обидеть, как это случилось со мной много лет назад. Я способна вдохновлять людей своей верой в них — может быть, это даже важнее, чем профессиональная оценка. Одна девочка-конкурсантка даже хотела брать у меня уроки вокала. Есть и другие желающие. Почему бы не попробовать себя еще и в роли педагога? Фотографии предоставлены героиней публикации источник »
