«Умрем — значит, умрем». Первый иракец в РПЛ: пережил войну с США, ослушался премьер-министра и стал символом протеста в 21 год. Ради трансфера в «Крылья» был готов отдать в залог иракскому клубу свой дом и две машины. Знакомьтесь, Сафа Хади, пишет matchtv.ru.
Сафа Хади пока провел всего несколько матчей в чемпионате России и запомнился только двумя желтыми за полторы минуты в игре с «Локо». Но этот парень заслуживает вашего внимания, потому что он:
1) Большой талант, и к 21 году провел несколько лет в сборной Ирака и ведущих клубах страны. Это может показаться недостаточно серьезным достижением, но сейчас сборная Ирака сильна и рвется на ЧМ-2022 (обыграли в отборе Иран и лидируют в группе).
2) Настоящий патриот и сильный человек. Я в этом уверен после нашего разговора по Skype. Сафа пока только учит русский и лишь в общих чертах знает английский, поэтому мы говорили с помощью переводчика с арабского Михаила Безбородова.
Из этого интервью вы также узнаете:
Какое дерби в чемпионате Ирака — самое огненное
Как футбол на полтора часа может остановить протесты по стране
Почему Сафа считает «Крылья» идеальным вариантом продолжения карьеры
— Вы помните свои первые бутсы?
— Я из очень простой и бедной семьи, денег особо ни на что не хватало. Все детство отбегал в копеечных кедах. Непосредственно бутсы у меня появились только в подростковом возрасте — купил поддержанные за доллар на улице. Но они неплохо сохранились, хотя довольно долго в них играл. Сейчас они хранятся в доме моих родителей как память.
— Росли в большой семье?
— 7 детей, у меня три брата и три сестры. В Ираке так принято. Мой отец — водитель, мама — домохозяйка.
— Вы купили дом для семьи с первого контракта?
— Исполнил мечту всего детства. Мы жили вдевятером на 50 квадратных метрах в скромнейшем доме в Багдаде. Так что — да, с первого же серьезного заработка купил нормальный большой дом, в котором может счастливо жить вся наша семья.
— Вторжение американских войск в Ирак в 2003-м. Как эти события повлияли на жизнь вашей семьи?
— Мне было всего 5 лет, поэтому помню очень немногое, но четко отложилось чувство страха. Жили в постоянном ужасе от того, что рядом идет война. Не могли выйти из дома, прятались. Это очень тяжелые воспоминания.
— Вашему отцу все равно приходилось выходить из дома, чтобы работать?
— Моей и другим малообеспеченным иракским семьям было особенно трудно. Люди были вынуждены выходить на работу, рискуя жизнью, в противном случае есть было бы нечего. Но работать, когда идут бои в окрестностях твоего дома, не всегда возможно, поэтому иногда приходилось голодать. Помню ощущение бесконечной осады, постоянно сидели взаперти.
— Видели бои лично или все ограничивалось чувством тревоги?
— Нет, я видел войну — перестрелки в жилых районах. Помню, мы сидели всей семьей в одной комнате и молились, чтобы все это поскорее закончилось.
— Не могли уехать?
— Не было возможности из-за бедности. Мы семьей договорились: «Остаемся. Выживем — выживем. Умрем — значит, умрем. Как даст Всевышний».
— Кто-то из родственников или знакомых пострадал?
— Я действительно плохо помню те события, но был ранен мой двоюродный брат.
— Как Ирак живет сейчас? Стало сильно лучше?
— Стало гораздо безопаснее. Семьи вернулись к прежнему быту. Багдад становится все больше похож на тот город, которым он был до войны и прочих событий — таким, каким он должен быть.
— Иракцы ненавидят американцев? Какое у вас лично отношение к ним?
— Отвечу так: политика испортила жизнь в Ираке. Все беды из-за политики.
— Сейчас я или мои знакомые могут приехать в Багдад как туристы? Что бы вы посоветовали посмотреть?
— Это отличный вопрос, потому что многие уже забыли, что Ирак — великолепная страна и великая цивилизация, одна из древнейших. У нас очень много мест, которые нужно посетить. Сейчас это можно сделать, самолеты летают, жизнь вернулась в более-менее привычное русло. Наша столица Багдад обязательна к посещению + очень колоритный Юг страны со своим традиционным сельским укладом, Север — это Курдистан, где очень красивая природы и горы. У Ирака огромный туристический потенциал, потому что по всей стране есть объекты исторического наследия. Плюс в Ираке живут потрясающие люди, но, к сожалению, за последние 15 лет они стали менее счастливыми.
— Чемпионат Ирака по футболу. Что можете рассказать человеку, который ничего о нем не знает?
— Он прибавляет в последние 5 лет. Есть сильные команды, приезжают профессиональные футболисты и тренеры из Африки и даже Европы. Наши клубы подбираются по уровню к командам Персидского залива — Катара и ОАЭ. Показательно, что две команды напрямую попадают в Азиатскую Лигу чемпионов. Вообще в Ираке всегда было много талантливых игроков, которые не могли раскрыться из-за нестабильности в стране.
— 9 команд из Багдада — не перебор для одного города? У всех есть болельщики?
— Вообще у нас обожают футбол. В столице 4 топовых клуба, их можно назвать народными. Так исторически сложилось, что в Багдаде все развито лучше, чем в остальной стране. Впрочем, в последнее время инфраструктура подтягивается и в регионах. Интересных клубов все больше.
— Какое дерби — самое горячее?
— «Аль-Завраа» — «Аль-Кува Аль-Джавия». Первый — самый титулованный внутри страны, а второй — трижды выигрывал Лигу чемпионов. Их матчи — главные в сезоне. Весь город сходит с ума. Стадион переполнен 50-60 тысячами зрителей, но всем мест не хватает. Поэтому рядом с ареной еще и организуют фан-зону с трансляцией на большом экране.
— Ваше фото в маске на матче Иран — Ирак осенью стало национальным хитом. Можете объяснить, почему?
— Это был матч отбора к чемпионату мира. Мы играли [принципиальный матч] против Ирана на фоне массовых протестов. Люди требовали отставки премьер-министра. Суть в том, что на время матча протесты остановили, потому что многие демонстранты хотели посмотреть игру. Многие из них были в масках, и мы, футболисты, знали, что протестующие будут смотреть этот матч. Я и другие футболисты решили проявить солидарность и поддержать народ, который требовал лучшей жизни.
— По сути, футбол на полтора часа остановил протест?
— Да, выступления были приостановлены, все смотрели футбол. При этом перед игрой премьер-министр звонил нам в раздевалку и призывал отказаться от каких-либо акций, просил сосредоточиться на спорте и «не создавать проблем». Предостерегал от выражения политической позиции и мотивировал это тем, что федерацию могут оштрафовать или дисквалифицировать.
— Игрокам было все равно?
— Для меня слова премьер-министра не имели достаточного веса, он не мог отговорить меня надеть маску и отказаться от поддержки людей. Я со своей семьей, со своим иракским народом. В Ираке огромные проблемы с благосостоянием и работой. Люди учатся по 20 лет, а потом не могут себя реализовать. И это при том, что Ирак — очень богатая страна, одна из крупнейших нефтяных держав мира. Люди вышли, чтобы заявить о своих требованиях. Они не просили многого, просто хотели лучшей жизни.
Мое решение надеть маску вызвало очень позитивную реакцию у простых иракцев. Люди обрадовались, что футболист сборной поддержал свой народ, что он вместе с ними. Сейчас в Ираке эту фотографию можно встретить везде в виде граффити и распечаток.
— Можно сказать, что это фото стало символом протеста?
— Да, определенно. Одним из символов.
— Вы не боялись последствий? Насколько я знаю, большинство клубов в Ираке зависят от государства, а значит у премьера могли быть рычаги влияния на вас.
— Вообще не боялся никаких последствий. Боялся только за будущее иракского народа.
— Чем закончился протест?
— Премьер-министр ушел в отставку. Народ верит, что теперь его потребности будут удовлетворены. Люди ведь требуют простых вещей: работы и чуть лучших условий жизни.
— Как вы познакомились с Сердаром Азмуном?
— Сердар очень близкий человек для меня, можно сказать, как старший брат. Мы познакомились с ним на Кубке Азии, обменялись контактами и с тех пор общаемся. Он очень много помогает мне.
— Выбор в пользу России — его влияние?
— Его рекомендации сыграли важную роль, потому что я ничего не знал о вашем чемпионате. Сердар же его очень хвалил. Говорил, что нужно ехать только сюда и никуда больше. Он убеждал меня, что это прекрасное место, чтобы начинать карьеру и попадать в Европу. Очень рад, что приехал к вам, и счастлив, что сделал выбор именно в пользу России. Чувствую себя здесь очень комфортно. Как на второй родине.
— Как появился вариант устроиться в РПЛ?
— После Кубка Азии агент впервые сказал мне, что есть несколько вариантов в России. Тогда я начал изучать вашу лигу, присматриваться к командам, которые заинтересованы. Были предложения из Катара и Эмиратов, пара вариантов в нетоповых лигах Европы, но решил, что «Крылья» — самый подходящий вариант.
— В январе наши СМИ писали, что вы могли перейти в «Зенит». Насколько это правдиво? Не пытались попасть в Питер через Азмуна?
— Было понимание, что «Крылья» — оптимальный вариант. Клуб обладает хорошей инфраструктурой и возможностями, но явно находится не на своем месте. Команда должна прибавлять, соответственно нужен игрок, который может помочь. Мы с агентом убеждены, что «Крылья» — идеальный вариант для меня, поэтому не пытались пролезть куда-либо еще.
— Читал в арабских СМИ, что были большие сложности при переговорах. Вроде как вы предлагали клубу свою машину и машину дяди в обмен на свой контракт. Можете подробнее рассказать об этом?
— У вас очень сильные источники. У меня был контракт с клубом «Аль-Шорта», который не хотел меня отпускать просто так. «Крылья» были готовы заплатить [большую для Ирака] компенсацию, но в рассрочку на месяц-два. «Аль-Шорта» жестко стояла на требовании получить все деньги сразу. Я очень хотел в Россию, поэтому пытался договориться с руководством: «Вот вам моя машина и дом под залог. Если «Крылья» вдруг не переведут деньги, то это сделаю я».
— То есть вы реально оставили все свое имущество в залог?
— Нет, в итоге решилось без этого. Помог руководитель моего первого клуба, который поручился за меня «Аль-Шорте». Он это сделал потому, что понимал, что игрок сборной будет представлять Ирак в России. Это престиж страны. Сильно ему благодарен. Все это происходило в том числе потому, что «Аль-Шорта» хотела удержать меня еще на пару матчей, нам предстояли важные игры в Лиге чемпионов. Но я не мог остаться, так как боялся упустить шанс поиграть в России. В итоге все завершилось хорошо, мы расстались с «Аль-Шортой» в хороших отношениях. Иногда созваниваемся, клуб говорит, что всегда рад видеть меня у себя снова.
— В Ираке можно посмотреть матчи чемпионата России?
— Да, есть трансляции. Иракцы смотрят матчи ради меня уж точно больше, чем русские (смеется). Стабильно смотрят 30-40 тысяч человек. Также в России учится довольно много студентов из Ирака, они приходят на ваши стадионы. Все-таки первый иракец в истории лиги — им интересно.
— Ваше удаление в матче с «Локо». Сильно переживали после него?
— Кстати, это одно из моих первых удалений в карьере. На самом деле там был пограничный эпизод с первой желтой карточкой. Необязательно было давать ее, не факт, что там вообще был фол. Очень разозлился на судью после нее и получил вторую на эмоциях.
Для меня это урок, что в России нужно быть осторожнее. У вас часто свистят фолы и есть много судей, которые готовы раздавать карточки. Повлияло и то, что я хотел показать себя перед новым тренером и был шокирован, что все закончилось именно так. Очень тяжело переживал удаление, но старался на тренировках, и Андрей Талалаев дал еще один шанс.
— Как в целом дался переезд? Впервые в жизни так далеко от семьи, еще и одному.
—Действительно, всю жизнь мы жили вместе с семьей, поэтому поначалу было непросто. Но, как ни странно, все наладилось довольно быстро. То ли это близость народов, то ли что, но не чувствую себя чужим в России. Мне невероятно комфортно с русскими людьми, в Самаре. Это помогает легче переживать чувство разлуки.
— Отец Сердара Азмуна ездил с ним по всей России, жил рядом, чтобы поддерживать. Это сильно помогло ему. У вас нет в планах окружить себя близкими?
— На самом деле, есть много друзей, которые готовы приехать в Россию, чтобы поддерживать меня. Но из-за коронавируса это было невозможно. В будущем, возможно, кто-нибудь приедет и будет помогать.
— Как вы общаетесь с тренером и партнерами, если не очень хорошо знаете английский, почти не знаете русский, а клубный переводчик не говорит по-арабски?
— Изначально было невероятно сложно. Но сейчас я говорить по-русски чуть-чуть (Сафа перешел на русский). Английский у меня тоже гораздо лучше, на нем мы общаемся в клубе. Я активно занимаюсь русским языком, прохожу курсы по интернету. Мне нравится, я хочу его выучить. Чувствую благодарность и ответственность перед страной, которая приняла меня. И которая мне самому очень нравится.
— Какие у вас планы, цели, мечты?
— Конечно, для начала сохранить место в Премьер-лиге с «Крыльями». Хочу заиграть здесь. Это план и цель. Если о мечтах, то очень хотел бы попасть в Германию, в дортмундскую «Боруссию». Или в «Манчестер Юнайтед».
источник »
