Приближается один из очень важных для страны праздников — 60-летие полета в космос. Все мы знаем имя Юрия Гагарина, но почему-то забываем, что за каждым космическим полетом стоят тысячи ученых и инженеров, которые сделали возможными достижения России в космосе. Мы пообщались с аспирантом аэрокосмического университета Василием Разживиным — он проводит испытания и разрабатывает новые технологии изготовления материалов, которые потом используются в ракетостроении. Подробнее о работе можно узнать в инстаграме лаборатории. Учеба и переход в космонавтику Наукой я начал интересоваться достаточно поздно — на втором курсе магистратуры. До этого ничем подобным не занимался, просто спокойно учился. Еще со школы был уверен, что пойду в технический университет — сдал физику и поступил в аэрокос. Я учился в обычной школе в Самарской области, в поселке Кировский, У меня было всего 180 баллов за три предмета, но этого было вполне достаточно для поступления на бюджет. Бакалавриат я закончил по специальности «машиностроение», а в магистратуру поступил на «ракетные комплексы и космонавтику» — захотелось разнообразия. Учеба была очень сложной, тем более после сельской школы, хотя учителя у нас были отличные. Сложнее всего давались вышмат и физика — но потом я разобрался, бакалавриат и магистратуру закончил с красными дипломами. На первом курсе магистратуры устроился работать в научно-исследовательскую лабораторию №41 на кафедре обработки металлов. Год отработал и перешел в научно-исследовательскую лабораторию пластического деформирования специальных материалов (НИЛ-37). Лаборатория при университете — это подразделение, которое занимается исключительно наукой. Там работают инженеры и лаборанты — занимаются исследованиями на гранты. Любого сюда не возьмут: поначалу я работал бесплатно, на добровольных началах помогал лаборантам в работе над крупным грантом. Мы тогда проводили испытания на механические свойства на растяжной машине — растягивали образцы материалов, которых было больше 200 штук, занимались испытаниями на штампуемость — выявляли деформационные свойства материалов при обработке давлением. Во мне увидели перспективного сотрудника и пригласили работать уже на постоянной основе. Сейчас даже моя девушка не понимает, чем я занимаюсь. Рассказываю родителям, что занимаюсь наукой и работаю над грантами, но они себе это слабо представляют. Они видели меня по телевизору пару раз — наверное, понимают, что я молодой ученый. Что делают в лаборатории? В основном мы изучаем микроструктуру и текстуру материала до и после деформации, разрабатываем технологии его изготовления. Для этого у нас есть оптический и электронный микроскопы, несколько испытательных машин, прокатный стан. Испытываем различные перспективные материалы, которые в будущем могут быть использованы в аэрокосмической сфере. Но на самом деле мы универсальные солдаты, так как работаем одновременно над несколькими несвязанными проектами. Наша негласная специализация — высокопрочные алюминиевые сплавы. Например, разработали ученые новый сплав, и необходимо изучить его свойства — для этого нужно провести комплексные испытания, чем мы и занимаемся. Потом этот материал смогут использовать для изготовления ракет и ракетно-космической техники. Оборудования у нас много: есть универсальная испытательная машина — с ее помощью можно тестировать материалы на растяжение и сжатие, другая машина проверяет технологические свойства — штампуемость, предельные деформационные возможности, еще есть система бесконтактного определения деформации — с ее помощью мы видим, как ведет себя материал в процессе деформирования. Также у нас есть участок механической обработки, токарный и сверлильный станки, микротвердомер, участок пробоподготовки — на нем мы готовим образцы, то есть шлифы металла, чтобы смотреть его структуру и текстуру через микроскопы. Недавно мы приобрели роботизированный комплекс, его мы используем для инкрементальной штамповки. Он был куплен в рамках одного из грантов по созданию участка и исследованию процесса инкрементального формообразования. Еще у нас новый рентгенографический дифрактометр — он определяет кристаллографическую ориентацию текстуры. Про важность грантов Обычно фонды объявляют конкурсы на исследования, туда нужно подать заявку, указать тематику, практическое применение, объяснить, почему твои разработки могут быть полезны. Если грант выигрывается, то мы начинаем выполнять по нему работу, а в конце исследования пишем большой отчет. Мы выигрывали много разных грантов — РФФИ, РНФ, Инновационного фонда, ну, и различные хоздоговора. Грант — это как аукцион, где разные лаборатории должны доказать, что они смогут выполнить заявленные исследования. В рамках одного из таких грантов мы как раз создали наш комплекс инкрементальной штамповки — разработали, собрали, установили. Размер гранта зависит от фонда и сроков исполнения — эти деньги мы можем тратить на оборудование, на зарплаты сотрудникам, на расходники для испытаний, закупку металлов, дополнительных материалов и инструментов, но чаще всего тратим именно на новое оборудование. В один год мы купили оборудования на 20 миллионов, а в другой — на два, то есть суммы грантов всегда разные. Бывают еще мегагранты — 90 миллионов рублей, но мы такие пока не выигрывали. Обычно гранты даются на срок от года до трех лет с возможностью продления. Испытания и исследования — это только малая часть, очень много времени занимает написание отчетов, чтобы отчитаться за полученные деньги. Расписываем все очень подробно, вплоть до того, какую марку наждачки использовали. Еще я участвовал в программе поддержки талантливой молодежи «Умник». Это конкурс на проведение научных работ — я подавал заявку трижды, дважды доходил до финала, но выиграл только в третий раз. Это как стартап: у тебя есть идея, и чтобы начать ее воплощать, нужно финансирование, которое может дать «Умник». Можно предложить что угодно: новую технологию, устройство или усовершенствование чего-либо. У нас тогда уже появился робот, мы начали активно изучать процессы инкрементальной штамповки и столкнулись с некоторыми трудностями — жесткости конструкции было недостаточно, то есть профили прогибались, и конечная форма заготовки не соответствовала 3D-модели, которая нам была нужна. Одним из решений этой проблемы было бы использование матрицы — но это неправильно, иначе теряется концепция инкрементальной штамповки. Я предлагал использовать вместо матрицы контрпуансон — то есть такой же деформирующий инструмент, который будет двигаться с противоположной стороны синхронно с основным пуансоном. О науке и будущем Наши разработки не пропадают даром: например, материалы, технологии изготовления которых мы разрабатывали и после испытывали, используются в производстве ракетно-космической техники. Я чувствую свой вклад в развитие ракетостроения: все, над чем я работаю, потом применяется в космической сфере. А еще у меня день рождения 12 апреля — такое вот забавное совпадение. Мне нравится в университете — все люди, которые остаются после учебы работать в лабораториях, четко понимают, чего они хотят. Я вижу свое будущее так: заканчиваю аспирантуру, защищаю кандидатскую, становлюсь доцентом, начинаю преподавать, защищаю докторскую и так далее. Заводы мне не особо интересны — я хочу остаться в науке. Не бывает такого, чтобы у меня один день был похож на предыдущий — каждый день я занимаюсь чем-то разным: сегодня эксперименты в лаборатории, завтра бумажная работа, послезавтра еще что-то новое. И я совсем не согласен с утверждением о том, что наука — это скучно. Люди, которые так говорят, никакого отношения к науке не имеют. источник »
