Из воспоминаний Юрия Мейера, офицера кирасирского эскадрона Его Величества.
Юрия Мейер. Он родился в 1897 году в Вологодской губернии. Ребенком вместе с семьей переехал в наш город — на новое место службы отца. Как и многим представителям белого движения, после революции ему пришлось эмигрировать. Умер Юрий Константинович в 1994 году в США, оставив живые воспоминания о том, какой была старая Самара в своей книге «Записки белого кирасира».
Первая часть материала, вторая часть материала.
Увлечение техникой
В книге хорошо описан внутренний мир самарского подростка, жившего на изломе исторических эпох. Автор подробно рассказывает, чем увлекались и что читали он и его сверстники. Когда Юра Мейер и Алеша Белоцерковский стали постарше, страсть к пуговицам-солдатам уступила место любви к техническим новинкам. Эмигрант вспоминает: «Мне подарили большой пассажирский пароход с большим кормовым колесом. Такие ходили при Марке Твене по Миссисипи. Так вот, я снял это колесо, насадил его на ось вместе со шкивом и сделал ременной привод к довольно большому пропеллеру. В ванной комнате, когда я подставлял колесо под струю крана в ванне, колесо и пропеллер начинали бешено вертеться. Я уверял родителей, что это очень способствует очищению воздуха в этом помещении». Другим изобретением юного конструктора была моторная лодка. Из березовой чурки он выдолбил каркас. В корме просверлил под косым углом дырочку. А из масленки, которая прилагалась к швейной машинке Зингера, сделал паровой котел. Юра наливал в этот сосуд воду и подставлял под него огарок свечи. Трубку вставлял в дырочку на корпусе лодки. Когда вода закипала, пар приводил кораблик в движение.
Мечты о воздухоплавании
Подростки бегали на научные лекции о воздухоплавании. Их читали в Народном доме и в библиотеках. Также мальчишки скупали книги, повествующие об Икаре, Лилиентале, Монгольфье, Гамбетте, о братьях Райт и других пионерах нового вида транспорта. Гурьбой бегали на берег Волги, чтобы содрать с осокорей толстую кору и смастерить из нее пропеллеры. Потом такой винт насаживали на палочку. Ее раскручивали, зажав между ладоней, и пропеллер возносился к потолку. Юра смастерил самый лучший летающий винт и назвал его в честь героя античной истории, которую как раз проходили в гимназии — «Ромул».
Постепенно руки юных гимназистов дошли и до конструирования планеров. Для этого нужно было вырезать остов, состоящий из одной жердочки, и закрепить на перекладинках бумажные крылья. Мотор делали из резинового шнурочка. Его закрепляли на неподвижном крючке в конце самолета и на подвижном — у оси пропеллера. Резинку закручивали в последовательные узелки. Стоило отпустить ее, как самолетик взмывал вверх. Интересным делом было и создание воздушных шаров из папиросной бумаги. Склеенную основу расправляли на распорках и подставляли вниз паяльную лампу. Пузырь мгновенно наполнялся горячим воздухом и летел к потолку. «Как мы не устроили пожара — совершенно непонятно», — удивлялся спустя годы Юрий Константинович.
На даче друзья попробовали запустить шар, прикрепив под ним подожженную вату. Он улетел высоко. Однако вызвал негодование соседей, которые грозились заявить в полицию. Поэтому мальчишки перешли на более мирную игру — запуск воздушных змеев. К их конструированию надо было готовиться загодя. Ребята шли на лесной двор и покупали деревянные дранки, обычно применяемые при штукатурке стен, длинные связки мочала для хвоста.
В пеньковой лавке Попова, что располагалась на Заводской улице, брали мотки бечевки. Атмосфера магазина будила в мальчишках мечты о дальних странствиях. Мейер писал: «Как сейчас помню непередаваемый смоляной запах канатов для барж и пароходов».
Из «Записок белого кирасира» Юрия Мейера:
«Сознаюсь, что поиски обширного закрытого помещения у меня остались на всю жизнь. Так, уже здесь, сидя на концертах в Конститюшен Холл в Вашингтоне, я с удовольствием примерялся, как хорошо было бы с верхних мест запустить свой аэроплан через партер в противоположный угол».
Приключенческие книги
Подростки не только играли намного больше, чем их нынешние сверстники, но и без конца читали. Юра начал с детских изданий Клавдии Лукашевич и Лидии Чарской. А затем книжка «С севера на юг» — история журавлей, летящих с Тихвинских болот в Египет, разбудила в нем страсть к приключениям. Ребята взахлеб читали Майн Рида, Фенимора Купера, Жюля Верна. Позже Александра Дюма и Марка Твена. В гимназии проходили русскую литературу. Однако, по мнению автора воспоминаний, глубину произведений Льва Толстого и Федора Достоевского мальчишки в силу возраста осознать не могли. У многих ребят были гувернантки, немки и француженки, и они читали иностранных авторов.
Еще до поступления во второй класс, зная, что сын бредит дальними странами, отец подарил Юре атлас знаменитого издателя Маркса. «У этой книги было два важных качества, — говорит автор «Записок». — Она была в твердом переплете, и ею можно было хорошо треснуть врага по затылку. Но открытая она раскрывала баснословное наслаждение. Я открывал атлас на архипелагах Тихого океана и на полу в гостиной, водя пароходик, плавал из Новой Гвинеи на остров Святой Пасхи, на Паумоту Марианны и т.д.».
Из «Записок белого кирасира» Юрия Мейера:
«В Самаре был большой и хороший театр, в котором зимой играла драматическая труппа. Помимо классиков, Островского и Чехова, шли «Ревность» Арцыбашева, «Вера Мирцева», вещи Андреева и Амфитеатрова. Там я видел «Синюю птицу» Метерлинка. В Народном доме давались также драмы и читались почти каждый день доклады и лекции. Начиная с 1907 года стали открываться биоскопы, наступала эра фильма. Потом кинематографов было около 10, но нам, гимназистам, вообще было запрещено посещение их, так что настоящий хороший фильм с Верой Холодной я смог увидеть лишь через неделю после выпускного акта в гимназии».
Клятва друзей
Но самый большой восторг у самарской детворы вызывали автомобили, появившиеся в Самаре. Отец Алеши Белоцерковского одним из первых обзавелся шикарной новинкой. Он регулярно катал сына с друзьями по Дворянской улице.
В то время Юра и Алеша принялись строить модели машин из фанеры. При этом шины делали из клистирных трубок, утащенных из домашних аптечек. Интересуясь зарождавшимися автомобильными гонками, вместе с отцами они читали периодические издания: московское «Русское Слово» и местные — «Волжское Слово» и «Самарскую Газету». «Мы были совершенно потрясены описанием первой гонки в Индианаполисе, которую выиграл Харун со скоростью 77 миль в час, — рассказывает автор мемуаров, — и поклялись с Алексеем, что непременно поедем туда, когда вырастем. Пока же мы на карачках, двигая свои автомобили, ползали чуть ли не версту от наших дач на берег Волги, устраивая гонки. Мой отец с сожалением называл нас идиотами».
Данный Алексею обет Юрий выполнил в 1959 году, все же приехав в Индианаполис на знаменитую гонку. Средняя скорость машин к тому времени составляла уже около 150 миль в час. Однако Алеше Белоцерковскому на гонке «500 — Инди» побывать не пришлось. Повзрослев, он стал пилотом, вступил в ряды белой армии. В 1919 году его самолет был сбит. Молодой летчик погиб.
Окончание следует. источник »
