фото показано с : sgpress.ru

Мы так много говорим о сохранении наследия, но почти никогда о том, что с ним делать и зачем оно нужно. Это ведь не наследство от богатого дядюшки, которое можно просто промотать или грамотно вложить. Впрочем, такие аналогии тоже уместны. И не исключено, что сейчас, да и в прошлые годы, мы активно проматывали наиболее дорогую часть нашего наследства, даже не предполагая его истинной ценности. Вопрос ценности наследия — один из самых дискуссионных. Совсем недавно старые самарские дома называли развалюхами, и многие с этим были согласны. Сегодня ситуация изменилась коренным образом. По крайней мере на фасаде. Управление Государственной охраны объектов культурного наследия Самарской области разрабатывает собственную программу сохранения памятников архитектуры, в Самаре работает комиссия по определению границ исторического поселения. Даже создание института развития города — событие, тесно связанное с сохранением наследия. Развивать и сохранять — две части единого неразрывного процесса. Но даже если задать вопрос о том, что самое ценное в самарском наследии, представителям этих структур, скорее всего, мы получим очень разные, даже противоречивые ответы. Потому что ценностей много и систем оценок тоже немало. Реестр уникальности Есть официальные памятники, и с ними все, казалось бы, понятно. Существует список объектов культурного наследия, и существует градация — памятники федерального и регионального значения. Сама эта система сложилась еще в СССР, и, конечно, сегодня некоторые ее «предустановки» вызывают вопросы. Больше всего повезло и везет по сей день домам, в которых побывал Владимир Ульянов-Ленин. Это памятники федерального значения, и они попадают даже в программы «Единой России» по сохранению наследия. Это очень хорошо, что несмотря на отмену идеологий историческая память все-таки работает и прошлое никто не собирается отменять. Еще одна группа «безусловных» памятников — то есть и официальных, и признанных таковыми горожанами, — наш любимый модерн. Его много, он действительно уникален, и можно его показывать туристам хоть из Вены, хоть из Буэнос-Айреса. Не стыдно. Но… как вы понимаете, не случайно мы вспомнили Вену. Модерн все-таки зародился в Европе, стиль мы освоили и даже создали нечто свое, но глобально — это заимствование. И по всему миру стоят дома такие же, как особняк Курлиной. В США, во Вьетнаме, на Кубе и в Париже. Что же у нас действительно уникального, нашего, русского, волжского и по-настоящему родного? Деревянная архитектура и наличники как главный ее декоративный элемент. Наличники наши Сейчас, в начале весны, когда снег валится с крыш, он частенько срывает детали декора, резные карнизы из некрашеного дерева валяются под ногами на Чапаевской и Молодогвардейской, а в домах уже все зашито свежей доской. И никому не приходит в голову восстановить резьбу. Так и при установке пластиковых окон выкидывают наличники как мусор. А ведь это не просто куски старого дерева. Это наша память и тайна. Наследие. Великий русский поэт Сергей Есенин написал мало прозы, но одним из важнейших его произведений является эссе «Ключи Марии», которое как раз и посвящено русскому узору, орнаменту, в котором поэт увидел память предков, символы, передающиеся из поколения в поколение. Деревянная магия. Окно — это око, оконце — глаз. Дом — живой человек. Наши предки по-другому и представить не могли свое жилище. Как выглядит окно, такими глазами и смотрят на мир сам дом и его обитатели. Верность поэтического прозрения Есенина подтвердил своими исследованиями академик Борис Рыбаков. Он установил, что узоры, в том числе на оконных наличниках, восходят к языческим временам и символике славян, столь же древней, как и наш народ. И вот эти магические символы мы легко выкидываем. Просто потому, что ничего не знаем об этом. Воскрешение традиции Спасти наличники, рассказать об их уникальности в Самаре пытались неоднократно. Но, к сожалению, пока продолжается варварское уничтожение. Без злобы, просто вынужденно и подешевле. И наличников остается все меньше. А ведь это, повторюсь, едва ли не единственное, уникальное наше наследие — деревянное зодчество. Европейские архитекторы, приезжая в Самару, всегда восхищаются еще и тем, что все эти дома построены без планов и чертежей, по наитию, как отец учил. Это традиционное строительство, народное, переданное из поколения в поколение — сквозь века. И каждый срубовый дом — это наше наследие. Но как это можно доказать и показать? К сожалению, в Самаре началась, но так и не нашла завершения подобная история. Дело в том, что вернуть интерес к деревянному творчеству, традиционной архитектуре и резьбе можно, только если заново создать образцы уникальной красоты и ценности. Или восстановить уже существующие. В Самаре таким проектом должен был стать дом Маштакова. Яркий представитель самарского деревянного зодчества, большой и очень заметный городской особняк, после реставрации он мог бы стать образцом нового шика. Это ведь еще и очень современно и экологично — жить в большом деревянном доме! Да, «мода на дерево» существует. И если ее соединить с современными технологиями и умелой реставрацией, то можно сделать из самарских деревянных домов настоящие шедевры. А там, гля- дишь, и общая мода на русский стиль подтянется. Даже скромные усилия «Том Сойер Феста», в рамках которого самарские мастера восстанавливали резьбу на окнах и фасадах, вызвали большой интерес у общественности. Новые наличники — это не просто возрождение традиционного ремесла, это еще и обретение духовного наследия. Будем надеяться, что история с домом Маштакова все-таки найдет развитие. Или в Самаре появится человек, готовый построить подобный традиционный русский дом с нуля. Чем быстрее это произойдет, тем быстрее самарцы поймут, как это красиво и современно. Тем больше нашего истинного наследия сохранится. И оторванные наличники, и резные карнизы будут восстанавливать и возвращать на место. На свое место в нашей памяти. Джентрификация: новая жизнь «старой» Самары   источник »

87 +