Руководитель военно-исторического клуба «Полковая разведка» Владимир Ересько рассказал, почему занялся реконстукцией сражений, как достают оружие и кого назначают «убитым». — Ваша профессия связана с историей, с оружием?
— Вовсе нет. После окончания сельскохозяйственного института я работал инженером-механиком в тресте «Строймеханизация-1» в снабжении, затем в нефтяной промышленности. В последние годы — старший инженер в управлении Федерального казначейства Самарской области.
— Как начали заниматься реконструкцией?
— В 2016 году познакомились с директором Дома-музея Фрунзе Андреем Гончаровым, и он предложил попробовать свои силы. Так в День ВМФ мы приняли участие в реконструкции «Аккерманский десант» — форсировании Днестровского лимана — на пляже у «Ладьи». Нашли в Самаре единомышленников, объединились в клуб «Полковая разведка». Постоянный состав шесть человек, плюс переменный — еще 10-12.
— Не маловато?
— Клуб, куда входит много людей, плохо управляем, поэтому нам ближе семейный формат. В небольшое подразделение вступают осознанно, в нем проще заниматься организационными вопросами. Мы участвуем в реконструкциях сражений разных периодов, но больше всего нам интересна Великая Отечественная. У членов клуба есть форма бойцов, около 15 единиц оружия — списанного и охолощенного в заводских условиях. Хотим приобрести автомобиль «ГАЗ-67» или «Виллис».
— В каких событиях участвуете?
— Мы обходим стороной такие мероприятия, когда, например, наряжают студентов и что-то изображают. Не приемлю «покемонизм». Наш клуб участвует во многих реконструкциях, которые проводят в Самаре. Интересный проект — фестиваль «Ожившие страницы истории». В 2018 году в его рамках воссоздали события, которые происходили в нашем городе 100 лет назад: бои Красной армии с белочехами, комучевцами. В мае на фестивале «Самарское знамя», который был посвящен участию жителей нашей губернии в Русско-турецкой войне, вместе с коллегами из Москвы и болгарскими друзьями реконструировали битву при Шипке. Этим периодом у нас мало кто занимается, поэтому возникли сложности с аутентичными формой, оружием. Часто выезжаем в другие города. В 2016 году были на Крымском военно-историческом фестивале на Федюхиных высотах. Площадка охватывает несколько эпох: от появления на полуострове греков до второй обороны Севастополя в Великой Отечественной войне. Мы построили лагерь — такой же, как наши предки в начале и середине XX века, жили в палатках, спали на соломенных подстилках, готовили пищу на костре, всегда были в форме. Полное погружение в историю, незабываемые впечатления! 4 сентября едем в Крым на очередной фестиваль.
— Где берете форму и оружие?
— Покупаем на свои средства. Аутентичную форму найти сложно, да и жалко ее трепать. В Запорожье работает предприятие, которое изготавливает форму, головные уборы, знаки воинского отличия, снаряжение и обувь русской армии и флота периода 1908 — 1955 годов, а также армий противника. Используют лекала, максимально соответствующие оригиналам. Такое же предприятие есть в Белоруссии. Иногда вещи попадаются на барахолках. Недавно товарищ купил гимнастерку 1943 года, штаны и халат маскировочного костюма «Амеба» 1949 года за смешные деньги. Оружие — списанное, охолощенное, то есть выведенное из боевого состояния, но имитирующее выстрел — приобретаем заводское.
На реконструкциях бойцы Красной армии не могут воевать сами с собой, поэтому каждый уважающий себя клуб собирает и комплекты для «темной стороны» — вермахта. Их «железо» гораздо дороже. Государство собрало и хранит большую коллекцию трофейного оружия. Новость о том, что сотни единиц оружия вермахта переплавят для ступеней главного военного храма России, вызвала у нас возмущение. Говорят, что оно не представляет исторической и военной ценности. Как такое может быть? Трофеи можно охолостить, передать в коллекции, продать реконструкторам. «Парабеллумы», «Вальтеры», карабины, пулеметы… Мы нуждаемся в этом оружии, ищем его. Если кто-то предлагает пулемет MG-42 югославского производства 50-х годов за 250 тысяч рублей — это подарок судьбы. — Как готовят реконструкцию?
— Сперва возникает идея воссоздать определенное сражение. Затем изучаем архивные материалы, журналы боевых действий, фотографии. Основываясь на этом материале, готовим сценарий. Потом приглашаем клубы и бойцов, которые могут предстать в правильных образах, ищем форму, оружие. К сожалению, не всегда есть возможность отрепетировать бой. Перед реконструкцией командиры проводят совещание с выходом на место. В бою каждый выполняет отведенную ему роль. Погибшие назначаются командирами или определяются по ходу развития событий — обычно это те, кто устал, кого подвело «железо».
— Почему вы занимаетесь воспроизведением исторических событий? Для чего вам это нужно?
— Как-то я заглянул в учебник истории сына: Великой Отечественной войне отведен один параграф. Как же его поколение узнает о героях, подвиге народа, событиях? Хорошо, что развивается формат «живой истории», проходят реконструкции. Когда человек наблюдает за боем, слышит стрельбу, видит, какие мы грязные, замученные, еле волочим ноги, он понимает, что война — это не кино, это тяжело, больно, страшно. Понимает, какой ценой нашим дедам досталась Победа. Я занимаюсь реконструкцией, чтобы показать людям правду. Для меня это важнее, чем на 9 Мая прикрепить к машине георгиевскую ленточку. источник »
