Проект, посвященный Году театра, «Самарская газета» запустила еще в декабре 2018 года. Основная его часть, работа театрального клуба, растянется на весь 2019 год.
Группа людей самых разных профессий, как связанных со сценой и журналистикой, так и весьма далеких от этих сфер, будет посещать спектакли, вдохновившие художников на создание календаря. А затем под руководством модератора Татьяны Журчевой обсуждать увиденное. Результаты дискуссии читатели смогут регулярно видеть на страницах «Самарской газеты». Проект реализуется при поддержке городского департамента культуры и молодежной политики, а также театров Самары и Самарской области.
Первым спектаклем для обсуждения стала «История лошади» Самарского академического театра драмы имени Горького. Постановку заслуженного деятеля искусств России Сергея Грицая по мотивам повести Льва Толстого «Холстомер» в 2016 году номинировали на «Золотую Маску». И заслуженный артист России Владимир Гальченко был удостоен главной театральной премии страны за исполнение роли князя Серпуховского.
Театральный спектакль ставится не для критиков, актеров и режиссеров, а для публики — самых обыкновенных людей разных профессий, возраста и образования. Суждения этих зрителей и есть самое интересное, что можно услышать о спектакле. Татьяна Журчева, доцент Самарского университета, кандидат филологических наук, литературовед, театральный критик, член СТД РФ, член Союза журналистов РФ
Действие первое. Мнения
Анна Косырева,
владелец и руководитель конного клуба:
— Для меня эта повесть всегда была о том, что лошадь служит человеку, а тот потребительски относится к жизни. В спектакле мне не хватило грани между персонажами-людьми и персонажами-животными.
Лошадь — это огромное, трудолюбивое, сильное, выносливое животное, которое на протяжении веков с нами рядом. В спектакле я увидела другое: историю любви — как матери к ребенку, так и между разными полами.
Мне показалась интересной сама идея. Необычно, что классику пытались поставить как мюзикл. Очень понравилась игра исполнителя главной роли (Владимир Морякин — исполнитель роли Холстомера — Прим. авт.). Было видно, что он «был в табуне». В отличие от массовки, которая присутствовала на сцене. Им не доставало четкости. Табун — это совершенное явление. Даже если он хаотично куда-то бежит, там присутствует четкая иерархия. На сцене было много лишних телодвижений.
Исполнитель главной роли замечательно мимикой изображал контакт с хозяином. Это по-настоящему «лошадиные» действия. Жеребята именно так себя ведут, когда рождаются и видят этот мир — неконтактных практически не бывает.
Очень сильный финал, трогает для слез. Я знаю, как зачастую трагично заканчивают свою жизнь лошади. Владислав Сенько,
доцент Самарского технического университета, фотограф:
— Камерные театры мне более привычны. Большая сцена несколько настораживает. Сложнее отключиться от окружающего мира и начать жить в том мире, который придумал автор.
«История лошади» захватила меня ближе к финалу, когда начались более драматические вещи. Если хоть немного спектакль коснулся твоей души — это уже большое дело. Пробиться сквозь броню зрителя — очень важно для актера.
На мой взгляд, когда постановщик берется за жанр мюзикла, требования к звуку, к музыкальному исполнению должны быть повышены. Но сделан спектакль шикарно: сценография, свет. Актеры перемещаются с кинематографическим темпом — физически очень сложные нагрузки.
Роман Едавкин,
психолог:
— В театре я бываю не часто, и это первый спектакль, который глубоко меня захватил. Динамика переживания была неровной. Половину первого акта у меня было ощущение, что постановка для подростков 14-15 лет — показаны социальные процессы. А потом — виток за витком — появились взрослые проблемы и глобальные вещи на тему человеческих пороков.
Потребность признания красной линией идет через весь спектакль. Начиная от лошадей и заканчивая князем, который наслаждался не качеством жизни, которое у него было высоким, а формальными показателями успеха. Любовница — прима-балерина, постоянные пари, скачки. Холстомер и его возлюбленная у меня ассоциируются с образом непорочного дитя. Чистое существо, попадающее в жернова взрослой жизни, которая их перемалывает.
Чем отличается главный герой от всех остальных? Он любит людей и счастлив от этого. Наслаждается жизнью, тем, что он бежит, тем, что полезен. А все остальные занимаются поиском внешних оценок, чтобы доказать себе свою состоятельность. Для меня мораль этого спектакля: нужно заниматься жизнью и трудом, а не искать доказательства того, что ты кому-то нравишься.
Алина Танченко,
студентка 3 курса Самарского университета:
— Когда-то я занималась танцами, у меня есть «корочка» хореографа. Поэтому особое внимание уделяла именно этой стороне спектакля. Меня впечатлила хореография только главного героя — Холстомера. Как только он появился на сцене, меня поразило: казалось, у него ноги не человека, а лошади. Все движения точны: как падал, как бегал. Мне показалось, что остальные персонажи двигались невпопад. Один опаздывал, другой смотрел на ноги соседа, поскольку забыл движения.
Екатерина Рябикина,
студентка 3 курса Самарского университета:
— Мне показалось, что в первом акте много танцев. Для мюзикла не хватает качества музыки и пения. Для драматического спектакля — слишком много пения и танцев. Очень громкая музыка. Танец матери и жеребенка очень красивый. Но потом уже думаешь: «Давайте, давайте развитие событий!» Больше понравился второй акт.
Из всего спектакля особенно поразила сцена погони. Фраза Холстомера о том, что чем больше было жестокости, тем больше он любил князя, меня впечатлила даже сильнее, чем финал.
Ирина Коган,
доцент кафедры русской и зарубежной литературы и связей с общественностью Самарского университета, кандидат филологических наук:
— Поскольку я регулярно вожу в театр студентов и школьников, то не могу отделаться от ощущения, что у меня идет два спектакля. Всегда наблюдаю за тем, что происходит в зале. Вокруг нас сидели школьники — восьмой класс. Во время спектакля они зевали, дергали друг друга, смотрели в телефон. В антракте я с ними побеседовала. «Так нормально, но не очень весело», — сказал один. Потом добавил: «Ну лошадь жалко». Одному мальчику понравились костюмы: «Надо же из коричневых тряпок — прямо как лошади».
Мне показалось, что спектакль выстроен как-то набегу. В первом действии долгие танцы — фабула почти не развивается. То, что мне показалось странным в мюзикле — почти не слышно слов песен. Музыка была очень пафосная, бравурная. С какой-то, на мой взгляд, избыточной патетикой. Не сильно соответствовала тому, что происходило на сцене. При этом ее было много. И за счет того, что она очень громко звучала, текста не было слышно совсем. Когда в итоге один школьник расслышал фразу «Я ржу не могу», все вокруг него обрадовались — для них это была разрядка. К концу второго действия ребята притихли и стали смотреть на сцену. Здесь уже начинается спектакль: погоня, страсти и так далее.
Действие второе. Дискуссия
Татьяна Журчева:
— Любопытно, что юного зрителя больше привлекает второе действие. Поскольку первое — как раз по большей части о них. Молодняк лошадей на сцене — это тинейджеры. Принцип подросткового «стайного» сознания очень узнаваем. Любовная история перекликается с собственными потребностями юных зрителей. А во втором действии все про старых людей и про старых лошадей. Но их все равно цепляет. Почему?
Ирина Коган:
— Там не важно, старый или молодой. Это про жизнь, про предательство, про любовь, про потери, про гибель и разочарование. Это реальные страсти. А в первом была взята форма.
Роман Едавкин:
— Не люблю ни мюзиклы, ни танцы — не воспринимаю их. А здесь я понял, что иначе не проникся бы. Например, они станцевали сцену любви матери и ребенка — словами это было бы передано фальшиво. «Я тебя люблю. Ты у меня самый лучший» — звучит как клише.
Татьяна Журчева:
— Особенно если учесть, что они лошади.
Ирина Коган:
— Меня не устроило пение. Мне показалось, что танцы гораздо более выразительны. Мощная энергетика в сцене бегущего табуна. Анна Косырева:
— Мне так не показалось. Я увидела хаос и лишь попытку что-то сделать. Но сама идея мне очень понравилась. Одежда, например. Я разглядывала ее, угадывая масти лошадей: «О, белые носочки». Танец матери и ребенка понравился. Красиво показано, как она его вынашивает. А вот массовые сцены… Может быть, они не знали, что табун — это лучшее, что может быть.
Татьяна Журчева:
— Видимо, они просто историю табуна играли про людей. Про дворовую стаю. Хотя там, конечно, тоже есть своя иерархия и строгий порядок.
Роман Едавкин:
— Здесь это представлено. Там всегда виден лидер — тот персонаж с красными элементами в одежде.
Ирина Коган:
— Очень четко просматривается борьба в мире лошадей и такая же — в мире людей. За место, за статус. В одних и тех же гонках для лошадей — одна история, для людей — такая же, только за ограждением. Насколько это видят дети? Если они говорят, что им жалко лошадь, то они не понимают, что история про людей, про них самих.
Татьяна Журчева:
— Им совершенно правильно жалко лошадь. Ради того Толстой и написал «Холстомера». Для них рано еще воспринимать это на рациональном уровне. На подсознательном отложилось все, что нужно.
О чем, на ваш взгляд, спектакль «История лошади»?
— О судьбе маленького человека. От него ничего не зависит, если он не облечен властью и деньгами.
— О судьбе человека. Жизнь и смерть, любовь и ненависть, эти взаимные противоположности. Смысл жизни каждый пытается найти для себя. Подспудно или осознанно. Эта философия, заложенная Толстым в повести, где-то более успешно, где-то менее, режиссером донесена.
— О том, как ты живешь, какой след оставляешь. Вспомнят ли о тебе, когда тебя не станет. Полезен ли ты этому миру или только поглощаешь и берешь от него. Князь только брал. А конь всегда приносил людям пользу, даже после смерти — его кости тоже пошли в дело. Об этом писал Толстой, это я увидела в спектакле.
— Про самореализацию. Вопрос «Ты чей?» — ключевой. «Я свой», — говорит в конце персонаж. Потом уже возникает «божий». Я для себя. Любовь, работа, радость, которую ты получаешь. Вещи, которые для тебя значимы, из которых ты состоишь и ради которых появился и живешь. Героя все время продают и покупают. И под конец он понимает, что никто не вправе владеть им. Он в ответе только перед собой. Никто не имеет права претендовать на его душу. Если ты сам для себя, то ты и для других. А в противном случае — ни для кого.
— Холстомер пытался найти счастье своей жизни в служении человеку. Какая же поразительная русская душа! Нас бьют, а мы все больше любим. В спектакле много показано персонажей слуг, которые, по сути, не многим отличаются от бесправных лошадей.
— Для меня центральной стала тема табуна. Дети в большинстве своем жестоки и давят любого, кто немного от них отличается.
— Центральное слово в повести «пегий». Оно для Толстого было очень важно. Пегий, пестрый, другой. Где-то в другом месте и по другому поводу у него есть мысль: «Все люди — пегие». Каждый может оказаться в ситуации, когда он не такой и на него все ополчаются. А жизнь конечна. Весь Толстой — это про жизнь и смерть. Великое таинство жизни. Не случайно история Холстомера начинается с рождения и заканчивается смертью. Эта тема очень четко простроена и в спектакле. источник »
