Рассказываем о знаменитом земляке в честь открытия выставки.
В Самарском художественном музее с большим успехом открыли выставку Тихона Успенского (0+). Представили самарской публике еще одного выдающегося земляка.
Выставка приурочена к 120-летию художника. По-хорошему к такому юбилею должна происходить большая академическая ретроспектива, но для нашей истории век с гаком — это годный срок для нового открытия. И возвращения. Навсегда. Потому что Тихон Успенский — это выдающийся волжский мастер, который прожил короткую жизнь, но навеки вписал себя в историю самарского искусства. И это не просто пафос.
Он был популярен и обогрет лучами славы. Он писал Ворошилова и новую советскую элиту. Да он и сам принадлежал к этой новой элите. В 1936 году жил в Доме специалистов и в честь переименования родной Самары в Куйбышев собирался писать большое полотно, изображающее, как Валериан Владимирович со сцены театра «Олимп» провозглашает советскую власть. Казалось бы, насквозь советский художник. Но даже фамилия подсказывала, что Тихон — сын священника.
Сын священника
Он родился в Самаре в 1900 году в семье служителя Успенского храма. Один из старейших в городе, храм этот высился на углу нынешних улиц Водников и Комсомольской. Стоял прямо у воды, и его прихожанами были в основном люди реки — матросы, грузчики, рыбаки. Все те, кто жил Волгой. И Тихон тоже на всю жизнь заболел ею. И если в газету «Волжская коммуна» он писал о радости от переименования города, то в частных разговорах сетовал, что не может нарисовать реку так, как видит и хочет.
Именно Волга сыграла роль в его жизненном выборе. Тихон учился в духовном училище, но тайком бегал рисовать к Петру Краснову — человеку, вырастившему многие самарские таланты. И это ему нравилось куда больше. В итоге решил бросить учебу. Не придумал ничего лучше, чем заболеть так, чтобы отчислили. Для этого зимой искупался в Волге и в результате получил целый букет болезней, которые, по его словам, вдвое сократили ему жизнь. Из училища его и правда отчислили. А отец выгнал из дому. Но Тихону было все равно — он хотел рисовать.
Он отправляется в пензенское училище, но его образование обрывают революция и Гражданская война. Уже в начале 1920-х Успенский попадает в Москву и начинает учиться у самого Кардовского.
Ученик Кардовского Дмитрий Николаевич Кардовский — русский и советский график и педагог, профессор и действительный член Императорской академии художеств, заслуженный деятель искусств РСФСР. И все это более чем заслуженные награды и звания. Потому что до революции ученик Репина и сторонник строго историзма Кардовский расписывал церкви и создавал картины на библейские сюжеты. А после революции стал классиком советской книжной иллюстрации. Вы наверняка держали в руках не одну книгу с его «картинками».
Поучаствовал Кардовский и в создании Ленинианы. Но главные его шедевры — это ученики. Кардовский — один из величайших русских педагогов. Самарцев у него училось аж 12 человек! Про Успенского Дмитрий Николаевич говорил, что, если бы тот пошел по пейзажу, был бы второй Левитан.
Тихон учился у Кардовского вместе с Василием Ефановым. Это тоже наш земляк и будущий классик соцреализма. Они делили комнату, свой скудный хлеб и керосин, вместе искали подработки, постигали основы жизни и живописи. Но путь Успенского оказался более извилистым и коротким.
Закончив студию Кардовского, он недолго пробыл художником. Неожиданно устроился в оперную студию Станиславского. Но болезнь, подхваченная на Волге, не дает ему заняться пением профессионально — не хватает дыхания. Да и семейные обстоятельства не слишком благоприятны: отец уже умер, а мать и сестра требуют заботы и помощи. Тихон возвращается в Самару и проходит путь художника с самого низа. Он устраивается рисовать плакаты — сначала для рабочего клуба, потом для кинотреста, затем переходит в АХРР и начинает заниматься организационной деятельностью.
Жилец Дома специалистов В 1935-м Тихон Успенский самый раскрученный, как сказали бы сейчас, художник города. Газета крайкома ВКПб «Волжская коммуна» пишет о нем за год 15 раз. И даже публикует небольшое интервью, что для формата советской предвоенной прессы дело невиданное. Разумеется, при такой популярности ему нельзя было оставаться в стороне от злобы дня.
«Имя замечательного пролетарского революционера передано нашему городу как знамя. В работе, в радостях каждого из нас увековечивается имя Валерьяна Куйбышева. Я живу в новой квартире в Доме специалистов. Всю стену моей комнаты занимает большое полотно, на котором родится моя будущая картина… Первый набросок уже готов. По диагонали эскиз перерезан линией рампы сцены оперного театра. За столом президиума я изобразил боевых друзей Валерьяна Владимировича — тов. Масленникова, тов. Венцека и других. Битком наполнен театр. Папахи, шинели, тулупы. А на трибуне, вынесенной поближе к рампе, стоит удивительный человек в рабочей блузе — слова его жадно ловит притихший зал».
Так писал Успенский после указа о переименовании Самары в Куйбышев. Но закончить эту картину не успел. Болезнь, давшая ему возможность стать художником, забирала силы и жизнь. Тихон умер в возрасте 36 лет.
Я не буду писать о его таланте и о том, как он проявился в непростую эпоху. Сходите на выставку, и вы сами убедитесь, что, несмотря на советскую риторику, перед нами талантливейший русский художник. И наш земляк, которым нужно гордиться. источник »
