Юрий Павлович Анненков — выдающийся русский художник, великий график, знаменитый французский художник театра и кино, номинант на «Оскар», кроме всего прочего… конечно, он не был самарским художником. Но в Самаре бывал. И этот небольшой эпизод его биографии, затаившийся в самом начале его жизненного пути, — не просто исторический анекдот, но и прекрасная иллюстрация к легендарной и совершенно фантастической «везучести» Анненкова. Но все-таки анекдот, ведь никаких доказательств привести не получится. Сказочная жизнь В зрелые годы жизнь у Юрия Анненкова совсем уж фантастическая. Он учится рисовать у Репина — просто они были соседями по даче. В друзьях — выдающиеся люди эпохи: он зарисовывает с натуры Распутина, Ленина, Гумилева и вообще всех великих — от замотанного в тряпье Ремизова до наркомвоенмора Троцкого. В 1924 году едет в Венецию — в первый раз, хоть и бывал до Октября за границей, даже жил в Париже. Везет на венецианскую биеннале портрет все того же Троцкого, вытаскивает с собой жену. И уже на месте узнает, что Троцкий больше не вождь, но враг. Поэтому везунчик Анненков не возвращается в Москву, а отправляется в Париж и остается там навсегда. Работает. Не просто плодотворно — гениально. Легко входит во французскую культурную элиту. Делает художественное оформление для 60 спектаклей и полусотни фильмов. Придумывает костюмы для героев Жерара Филипа, иллюстрирует Булгакова и Солженицына. В 1961 году встречается в Оксфорде с Анной Ахматовой на вручении ей почетной степени. И доживает признанным и знаменитым до глубокой старости, пережив многих своих расстрелянных друзей на полвека. Но где же тут Самара? Она появляется в жизни Анненкова много раньше, на заре его детства, в конце XIX столетия. Сын народовольца Юрий родился в 1889 году в семье народовольца Павла Анненкова, в городе Петропавловске, в Северном Казахстане, где отец отбывал ссылку. Петропавловск в то время был городом без больниц, без канализации и водопровода. Общество и власти к тому времени уже смягчились по отношению к народовольцам, и семье было позволено переехать ближе к центральным районам страны. Так Анненковы перебираются в Самару. Здесь председателем окружного суда работал Владимир Анненков — родственник, хоть и не близкий, а еще — сын декабриста Ивана Анненкова. На стене в его доме висели кандалы отца. А еще в 1892 году Владимир Иванович взял на работу Владимира Ульянова. Несмотря на политическую неблагонадежность, принял его на должность помощника присяжного поверенного. Вероятно, это способствовало знакомству будущего вождя мирового пролетариата с Петром Анненковым. Для молодого Ульянова народоволец Анненков, вернувшийся из ссылки, был героем. Он состоял в той же революционной организации, что и старший брат Владимира — Саша. Наверное, где-то в это время он увидел и Юру. Трехлетнему мальчику этот момент вообще не запомнился, а вот Ульянов… Запомнил ли он младшего Анненкова, трудно сказать уверенно. Но на счастливую судьбу Юрия в будущем та первая встреча наверняка повлияла. Новые встречи Они встретились снова уже в 1906 году, когда Павел Анненков из революционера стал крупным бизнесменом — одним из совладельцев страховой компании «Надежда» и хозяином дома в Куоккале. Этот поселок под Питером облюбовали себе представители русской культуры. Соседом был Илья Репин, а во флигеле у Анненковых жила Вера Фигнер — знаменитая революционерка, она поселилась там сразу после своего освобождения из крепости. К Павлу и Фигнер приходил и Владимир Ульянов, скрывавшийся в Куоккале от полиции. Эти визиты подросток Анненков запомнил и описывал так: «Ленин был небольшого роста, бесцветное лицо с хитровато прищуренными глазами. Типичный облик мелкого мещанина, хотя Ленин (Ульянов) и был дворянин. От куоккальских встреч с Лениным в моей памяти не сохранилось ни одной фразы, кроме следующей: раскачиваясь в саду на деревенских дощатых качелях, Ленин, посмеиваясь, произнес: «Какое вредное развлечение: вперед — назад, вперед — назад! Гораздо полезнее было бы: вперед — вперед! Всегда — вперед!» Все смеялись вместе с Лениным…» В 1917 году, после первого вооруженного выступления большевиков, Анненков-старший уничтожил всю свою переписку с Ульяновым. Позже через Марка Елизарова Ленин предложил своему старому знакомому высокий пост в первом советском правительстве. Но Павел отказался. На следующий день все его средства были конфискованы, счета арестованы, из богачей Анненковы моментально стали нищими. Но мстительность Ульянова носила очень странный характер. После такого жестокого удара Анненков-старший заболел. Юрий привез его в Петроград, но было поздно, да и не лечили в революционной России от рака. Павел Анненков умирает в 1920 году. Когда об этом узнает предсовнаркома Ульянов-Ленин, он назначает вдове очень солидную пенсию, а Юрий Анненков в 1921 году неожиданно получает приглашение в Смольный — рисовать Ленина. Об этой встрече Анненков оставил большой мемуар. «То, чего я инстинктивно ожидал, не произошло: Ленин не сидел за столом, углубившись в бумаги. Ленин не сделал обычной в таких случаях паузы, как бы с трудом отрываясь от дел и почти случайно заметив вошедшего. Напротив: как только я показался в дверях кабинета, Ленин быстро и учтиво встал с кресла, направляясь мне навстречу. «Странно, — сказал он, гостеприимно улыбнувшись, — я думал почему-то, что вы гораздо старше… Садитесь, пожалуйста, будьте как дома». Мы сели друг против друга. «Я — жертва нашей партии, — продолжал Ленин, — она заставляет меня позировать художникам. Скажите, в чем будут мои обязанности и как вы хотите меня изобразить?». В двух словах я рассказал, что Ленин олицетворяет собой движение и волю революции и что именно это я вижу необходимым отразить в портрете. Ленин (улыбаясь): «Но, простите, я ведь только скромный журналист. Я предполагал, что на вашем портрете я буду изображен просто сидящим за письменным столом. Когда я увижу ваш холст осуществленным так, как вы его мне представляете, то я непременно залезу под стол от смущения. Я: «Право и привилегия художника — создавать образы и даже легенды. Если наши произведения оказываются в противоречии с правдой, то будущее наказывает за это прежде всего нас самих. Но лишать себя этого права мы, художники, не можем и не должны. О Ленине-журналисте, простите меня, я не задумывался, а писать портрет обывателя с бородкой я считаю сейчас несвоевременным. После короткого молчания (я сказал, конечно, много лишнего) Ленин улыбнулся и произнес: «Хорошо. Я нахожу недопустимым навязывать художнику чужую волю. Оставим это право буржуазным заказчикам. Поступайте так, как вам кажется наиболее правильным. Я в вашем распоряжении, приказывайте, я буду повиноваться. Но сначала договоримся честно: я подчиняюсь партийной дисциплине, я исполняю волю партии, но я — не ваш сообщник». Хитрый вождь снова не узнает Юрия Анненкова — сына своего старого знакомого, человека, которого он видел не один раз. И про которого он, судя по последним словам, осведомлен гораздо лучше, чем думал Анненков. В начале 20-х Анненкову удавалось (или лучше сказать — сходило с рук?) очень многое, за что другим грозила опала или смерть. Как знать, может быть, одна из причин его везучести и неприкосновенности — его встреча на заре юности с молодым товарищем отца, в далекой Самаре? Городе, в котором Юрий Анненков в своей большой и богатейшей биографии так больше и не побывал. источник »
