В начале следующего года в самарском муниципальном театре для всей семьи «Витражи» состоится премьера спектакля по пьесе «Дурачок» екатеринбургского автора Александра Сергеева, пишущего под псевдонимом Алекс фон Бьерклунд.
Место действия и персонажи традиционны для отечественной драматургии начала ХХ века. В усадьбе крупного помещика его сын и дочь, новая жена и богатый промышленник, земский врач и мелкий чиновник, а также слуги спорят: недуг хозяина дома - психическое расстройство или же это дар свыше. Московский режиссер-постановщик Павел Карташев рассказал о своей работе с самарским театром.
- В мае в кулуарах театрального форума «Золотой витязь» я познакомился с артистами театра «Витражи» Аллой Набоковой и Дмитрием Давыдовым. Мы договорились готовить читку современной пьесы, которая пройдет в ноябре на малой сцене филиала Малого театра на Ордынке. Она состоится в рамках драматургической лаборатории театрального форума «Золотой витязь».
Необходимость драмлаборатории зрела давно. Зимой я впервые побывал на заседании Общественного совета при Министерстве культуры России. В нем создали экспертную комиссию по вопросам театра, куда вошли такие известные люди, как Татьяна Васильевна Доронина и Юрий Мефодьевич Соломин. Меня удивило, что целый совет уважаемых людей делает акцент в разговоре о театре только на классике, на классическом репертуаре. Точнее, один человек все же говорил о современной драматургии, о проблемах, с ней связанных. Это Юрий Михайлович Поляков. Но это был глас вопиющего в пустыне, быстро потонувший в общей риторике. Я член жюри и соорганизатор международного конкурса современной драматургии «Время драмы». По количеству присылаемых пьес суммарно за год мы опережаем всех - и «Любимовку», и «Евразию», и других. Он проходит на портале «Театральная библиотека Сергея Ефимова». Мне удалось убедить заместителя председателя Общественного совета при Министерстве культуры России Николая Петровича Бурляева сделать драматургическую лабораторию. Это совместный проект театрального форума «Золотой витязь» с Гильдией драматургов Санкт- Петербурга, членом которой я являюсь, а также с Международным конкурсом современной драматургии «Время драмы».
- В чем вы видите ее необходимость?
- Обществу нужны современные авторы. Эсхил, Шекспир, Мольер, Кальдерон писали о современных им процессах. На сцене Малого театра шли пьесы остросовременного на тот момент Александра Островского. 60 процентов репертуара Московского художественного театра были пьесы современных авторов - Чехова, Ибсена, Горького, Андреева, Найденова. В советское время в «Современнике» - Розов, Рощин, Арбузов, Вампилов, Володин. Современная драматургия - это кровь, которая питает театр. Вопрос в том, почему в нашей драматургии произошел такой крен. Первыми «пробными шарами» современной «новой» драматургии в 90-е годы в России стали пьесы западных авторов: Сары Кейн, Марка Равенхилла. Вспыхнула и, к сожалению, быстро угасла звезда Оли Мухиной. Имя Нины Садур было задвинуто в тень. Потом появились Дурненковы, Пресняковы, Вырыпаев, Угаров, бесконечные ученики Коляды - пошла волна современных авторов, которые исследуют под увеличительным стеклом очень драматичные и жесткие вещи и исходя из этого делают вывод обо всем обществе в целом. В этом процессе исчезает вертикаль, соединяющая художника с чем-то высшим.
Я исповедую немного иное направление в драматургии. Поймете какое, если вы читали пьесы Валентина Красногорова и Юрия Ломовцева. Меня очень интересуют современные пьесы, но как-то стало приниматься за норму, что к современной драматургии относится только новодрамовский тренд. И мы с Сергеем Ефимовым решили проводить конкурс, чтобы и другие молодые авторы тоже смогли себя проявить. Но у нас не было возможности ставить эти пьесы. Поэтому потребовался проект лаборатории.
- Почему из нескольких тысяч прочитанных вами пьес вы для постановки выбрали именно «Дурачка»?
- Большой вопрос: режиссер выбирает пьесу или она его. Просто внезапно возникает эта магия, по Эфросу - эмоционально-лирическое родство. И ты понимаешь, что текст выражает твое сегодняшнее мироощущение, она тебе близка. И когда ты ее ставишь, то начинаешь расшифровывать для себя и для актеров. Возникают дополнительные объемы, смыслы, в динамике все смотрится совершенно по-другому. А возникшее родство сохраняется до самой премьеры. Это чувство невозможно объяснить. Мой учитель в ГИТИСе Роман Виктюк говорил, что нужно подвести актера к тому, чтобы играть не от головы, а «животом». Собственно, режиссура заключается в том, что ты высекаешь из пространства поэтическую реальность, которая становится правдивее, чем сама правда жизни. В этом магия театра. Когда из ничего при правильном отборе элементов возникают образы.
- Для вас важно было, что пьеса густо населена отсылками к текстам драматургов XIX и XX веков - Чехову, Горькому, Островскому?
- Пьеса Алекса фон Бьерклунда берет за основу форму и стилистику конца XIX - начала XX века, но она про сегодня. Вот в чем для меня интерес к этому тексту.
Современный театр, не только русский, но и европейский, - это, если угодно, комментарий к Чехову. Антон Павлович в каком-то смысле стал «театральным смотрителем» ХХ века. Условно говоря, Теннесси Уильямс достал из его текстов рай, а театр абсурда - Беккет, Ионеско - из чеховских абсурдных диалогов и пауз достали ад. В плане поэтики я имею в виду.
- Эскиз, сделанный за три репетиции, впечатляет. Таким театр «Витражи» мы не видели. На драмлаборатории вы представите эскиз или читку?
- Мы покажем первое действие в формате эскиза, остальной текст - читкой. Костюмы и декорации будут не те, что вы видите сейчас, останутся только эти образы перевернутых деревьев из «Вишневого сада».
- Какие спектакли театра «Витражи» вы видели?
- Перед поездкой в Самару я посмотрел в записи четыре их спектакля: «Кукушкины слезы», «У Белой воды», «Пусть тебе не будет страшно» по Арбузову и постановку на военную тему «За Родину!» А познакомился со всей труппой уже здесь. Актеры в хорошем смысле очень голодны до искусства и этим выгодно отличаются от «провинциальных» театров Москвы, в которых чувствуется близость к центру, но в то же время остро ощущается отдаленность от театрального процесса, заброшенность. Студийность «Витражей» позволила им сохранить любовь к искусству, без которой невозможно создание нового театра. А они, несмотря на свое двадцатилетие, сейчас находятся на новом витке - срок жизни любого театра десять лет, он может жить и тридцать, и сорок, и пятьдесят, но каждое десятилетие будет новым.
источник »
