фото показано с : sgpress.ru

Проект, посвященный Году театра, «Самарская газета» запустила еще в декабре 2018 года. Основная его часть, работа театрального клуба, растянется на весь 2019 год. Выбраны классические произведения, постановки по которым могли бы идти на самарской сцене сто лет назад. А сегодня идут на сцене современных самарских театров. Основная же часть проекта, работа театрального клуба, растянется на весь 2019-й. Группа людей самых разных профессий, как связанных со сценой и журналистикой, так и весьма далеких от этих сфер, будет посещать спектакли, вдохновившие художников на создание календаря. А затем под руководством модератора Татьяны Журчевой обсуждать увиденное. В минувшие выходные побывали на спектакле «Правда — хорошо, а счастье лучше» по пьесе Александра Островского в театре «Самарская площадь». Премьера постановки художественного руководителя труппы Евгения Дробышева состоялась ровно два года назад, в начале апреля 2017-го.   Действие первое. Мнения Зоя Кобозева, доктор исторических наук, профессор Самарского университета: — Я с детства хожу в театры. Но, несмотря на традиции воспитания, после того как закончился театр Монастырского, перестала смотреть нашу драму. Я очень трепетно отношусь к постановкам. Мне необходимо, чтобы в душе накопилась волна, которая заставит замереть, а потом встать на аплодисментах. Со мной этого не происходило достаточно долго. Сегодня я наблюдала такое состояние у всего зала, и у меня оно тоже было. Я больше люблю спектакли легкого жанра, классика всегда воспринималась мною тяжелее. Но этот спектакль понравился.   Денис Горюнов, экономист: — По моим ощущениям, вторая часть спектакля сильнее, чем первая. В самом начале, когда была завязка и зрителя вводили в курс дела, возникло ощущение затянутости сюжета. Возможно, это связано с ритмом Островского. Сейчас у нас быстрые шутки, быстрые действия, но во времена классика все было несколько иначе. Во второй части спектакль пошел живее. Как будто актеры разыгрались, стало больше юмора, действие начало восприниматься намного лучше. Что касается сюжета, то меня немного удивила неожиданная и простая развязка. Как будто было развешано много ружей и все разом выстрелили. Существовало много конфликтов, и все они решились с приходом одного человека, обрадовавшего Мавру Тарасовну. По моим ощущениям, развязка должна быть более сложной. В современных произведениях — в идеале, конечно, — она абсолютно непредсказуема. Должно случиться что-то неожиданное. Здесь же очень простое решение.   Роман Едавкин, психолог: — С точки зрения психологии, мы видим в этом произведении достаточно интересную и узнаваемую конструкцию. Бабушка Мавра Тарасовна — сильный, волевой человек, который по разным причинам вынужден тащить на себе всю семью. Если бы она этого не делала, ее сын прогулял бы все имущество, домашние растащили бы все яблоки, словом, хозяйства бы не было. Кто-то должен служить стержнем, и этот кто-то в данный момент выступает персонажем слишком строгим в восприятии людей незрелых. Почти все остальные герои — как дети, с которыми надо нянчиться. В психологии это называется созависимые отношения, когда мама спасает сына, гуляку и пьяницу, и пока она это делает, сын красиво живет. Как только мама его от себя отодвигает, он сразу становится взрослым и его жизнь налаживается. Еще одна такая же линия — Платон и его мама. Только здесь, наоборот, молодой человек вынужден выполнять роль стержня. Наверное, эта пьеса потому и актуальна во все времена, что в каждом поколении можно наблюдать подобные ситуации. Александр Житков, историк, краевед: — Мне близка тема времени, о котором говорится в спектакле, — конец XIX — начало XX века. Пьеса, на мой взгляд, достаточно сложная, поскольку непонятно, что тут играть артистам, все и так предельно ясно. И это, наверное, самое трудное. К концу первой части уже ясно, чем дело кончится. Стали вспоминаться современные фильмы с похожим сюжетом. В наши школьные годы учителя закладывали ребятам в голову, что Островский — это очень серьезно. По программе мы проходили только «Грозу». И отношение к автору как к серьезному, от которого не стоит ждать комедий и водевилей, было заложено. Потому этот спектакль, можно сказать, открыл для меня Островского с другой стороны. Вызвал желание перечитать его произведения.   Екатерина Келасьева, 11-классница: — Начало показалось очень затянутым. На протяжении довольно долгого времени длился диалог двух героинь. При этом они оставались совершенно статичными, на сцене ничего не менялось. Но потом действие набрало темп, смотреть стало интереснее. А вообще, хорошо, что есть такие спектакли. В школе по программе из всего творчества Островского мы проходим только «Грозу». В старших классах все силы брошены на подготовку к ЕГЭ, на дополнительное чтение времени не остается. Такие постановки — хорошая возможность заглянуть за рамки школьной программы.   Действие второе. Дискуссия Исторический микс Для привлечения зрительского внимания в спектакле использован ряд приемов, один из которых — смещение в историческом плане. Участники театрального клуба отреагировали на него неоднозначно.   Александр Житков: — Мне многое было непонятно. Например, зачем на сцене этот белый телефон, который постоянно притягивает внимание? Я много думал над этим, но так ни к какому выводу и не пришел. Я понимаю, что это временной микс, но не понимаю, зачем он.   Зоя Кобозева: — У меня, напротив, не вызвали никакого эмоционального напряжения инновационные задумки. Когда в текст классика закрадываются какие-то элементы и явления из другого времени. И черно-белое кино, и горящие новогодние лампочки, и осовремененные пассажи были мною восприняты очень естественно. Татьяна Журчева: — Островский писал эту пьесу в 70-х годах XIX века и показал то Замоскворечье, где еще сильны старые купеческие устои, но уже чувствуется некая европеизация. Спектакль показывает другую эпоху. Это конец XIX века, возможно даже начало XX. Об этом говорят немое кино, песни Вертинского со стихами Северянина — некий микс с временной точки зрения. Это не исторический спектакль, цель которого воспроизвести Островскогого в первозданном виде. Это постановка современного театра, который стремится существовать в современных реалиях. Он обращается к нынешнему человеку, который живет в медийном пространстве. Спектакль был поставлен всего два года назад. Несмотря на легкую комедийность, он обращен к нам сегодняшним и о чем-то пытается нам сказать. Есть такой тип сценографического решения — симультанные декорации. Они устанавливаются один раз, и в эту установку включены все пространства, все временные отрезки. В этом спектакле мы видим не только симультанные декорации, но и симультанность всех времен и всех событий. Здесь чувствуется, конечно, некое влияние постмодернизма. Есть пародийные элементы, надерганные из наших современных реалий. Например, песня «Я люблю тебя, жизнь». При этом все намеками. Это такая мелодраматическая «фильма» — не случайно на экране мы видим кадры из немого кино, которую разыграли перед зрителями. Фильма, где все хорошо кончается. Не так, как бывает в жизни.   О герое-правдорубе Из всех героев спектакля внимание театрального клуба больше всего привлек Платон — молодой человек, стремящийся жить по совести и говорить всем правду в глаза. Именно он в финале оказывается тем самым счастливым человеком, о котором говорится в названии спектакля. И именно этот персонаж вызвал много вопросов.   Денис Горюнов: — Интересен образ главного героя, правдолюба. По его поведению и одежде у меня сложилось впечатление, что в какой-то момент он должен превратиться то ли в советского человека, то ли еще в кого-то. Когда в финале этого не произошло, было что-то вроде легкой досады, непонимания. Наверное, так произошло из-за разницы эпох, некоторые моменты мною как современным человеком в этом персонаже не воспринимаются. Мне было не совсем понятно, зачем в этом спектакле правдолюб. Он не вывел всех на чистую воду, смотрелся как какой-то юродивый. Возможно, это отсылка к другим классическим произведениям и другим героям, которых никто не понимает. Например, Чацкому или Печорину. Роман Едавкин: — У меня тоже было ощущение, что этот герой превратится, образно говоря, либо в Маяковского, либо в Ленина. На самом деле правдолюб Платон — такой же ребенок, как и все остальные герои пьесы. Он столь же неадаптивен, но ему приходится быть взрослым. Не выживет, если будет вести себя как-то иначе. При этом он совершенно не умеет общаться. Он не социализируется, бунтует, противоборствует, ломая головой стену. Таких людей очень много. Действие третье. Послесловие Татьяна Журчева: — Если взять пьесу в чистом виде, без театральной интерпретации, то станет понятно, что это некая сказка с условными, вполне функциональными персонажами. Хотя Островский был мастером прописывать характеры, здесь нет глубины конфликтов, как, скажем, в «Грозе» или «Бесприданнице». Здесь только внешний водевильный конфликт: столкновение и путаница, которая возникает в конечном итоге. У Островского был период в жизни, когда он писал комедии и называл их пословицами и поговорками. «Правда — хорошо, а счастье лучше». Казалось бы, избитая, привычная, банальная фраза. Она всем известна, и пьеса тоже про то, что всем известно. С одной стороны, есть житейская премудрость, про которую написано немало. Островский тоже пишет про это, но по-своему. Вот они, богатые люди, столпы общества, хозяева жизни во всех смыслах. И вот среди них появляется придурковатый молодой человек, который, по словам его матери, поверил книжкам, по которым он учился. Поскольку Островский писал эту пьесу во второй половине XIX века, можно предположить, какие книжки он читал помимо учебников по бухгалтерии. Очевидно, что это была демократическая литература. Так появляется «правда». Очевидна аналогия с пьесой «Доходное место», герой которой Жадов тоже говорит правду и хочет жить по совести, не беря взяток и не ища покровителей. Только это уже не комедия, а серьезное произведение с внутренним психологическим конфликтом. Но типаж героя тот же. И если Жадов терпит крах, то здесь мы видим некий комедийный перевертыш, когда правда — хорошо, но счастье-то лучше. При этом все мы понимаем, что победа на стороне Мавры Тарасовны. Это то лукавство, с которым вообще живет русская литература в XIX веке. Ирония Островского очевидна. Казалось бы, в итоге все хорошо и просто: Платон получает свою Поликсену. Но зритель-то понимает, что на самом деле этот правдоруб попадает в пожизненное рабство к купеческому семейству, с которым он еще хлебнет лиха. Он, конечно, станет старшим приказчиком, но будет плясать под дудку Мавры Тарасовны вместе со всем своим правдолюбием.   Что вам больше всего понравилось в спектакле «Правда — хорошо, а счастье лучше»? Екатерина Келасьева: — Для меня, видимо в силу возраста, этот спектакль прежде всего о взаимоотношениях отцов и детей. Связь позапрошлого века и дня нынешнего я прослеживала, наблюдая за отношениями бабушки и внучки. Интересно было смотреть на Поликсену и Мавру Тарасовну и узнавать знакомые ситуации. Люди старшего поколения действительно часто забывают, какими они были в молодости. В спектакле бабушке об этом напомнили очень наглядно, и это порадовало.   Денис Горюнов: — Очень понравилась мизансцена, где к целующейся паре подсел дворник. Я сразу представил себе, как все выглядело бы в реальной жизни, и это меня весьма развеселило. В целом мне понравился спектакль. Его хеппи-энд. Так не бывает, но хочется, чтобы было. Не могу сказать, что испытал какие-то очень яркие эмоции. Но самое главное, на мой взгляд, — спектакль оставил хорошее послевкусие, и после просмотра о нем хочется говорить. Есть некоторые моменты, которые я не до конца понял, и потому возникло желание прочитать пьесу, что тоже неплохо. Зоя Кобозева: — Привлекла внимание «Дама из воспоминаний». Вроде бы где только уже не был обыгран этот прием — обнаженная женская спина в проеме окна. Обычно я не люблю такие вещи, они уже пройдены. Но здесь это смотрелось очень гармонично.   Александр Житков: — Самая удачная сцена, на мой взгляд, — объяснение Платона и Поликсены. Это было забавно и вызывало улыбку. А вот провинциальной жизни я здесь не увидел, хотелось бы побольше замоскворецкого колорита.   Роман Едавкин: — У меня с самого начала было ощущение какого-то соответствия. Все действие выстроено очень плавно, ощущение, что каждую деталь оттачивали. Уровень актерской игры показался достаточно высоким. Развязка стала мне ясна, как только на сцену вышел Грознов. Такой поворот достаточно часто используется в современном искусстве: появляется кто-то, будоражащий старые воспоминания.   Татьяна Журчева: — Островский, на мой взгляд, тем и велик, что он очень прост, и именно этой простотой сложен. Он говорит простые вещи, и поэтому они существуют вне времени, они навсегда.   «Ребенку надо дать возможность самому придумать конец истории» — театралы и зрители обсуждают спектакль «Городок в табакерке»   источник »

142 +